– За всеми уследил?
– спросил старик, встав напротив него.

– Да, сир!
– сразу ответил он.
– Они сейчас все в стойле и уже готовятся ко сну.

Его коллега посмотрел на проделанную работу и остался очень даже довольным стараниями маленького пастуха. Все было идеально для его первого раза.

– Можешь идти домой. Твоя мать, наверное, волнуется, - разрешил ему седой мужчина, шагая к своему излюбленному месту рядом с деревом.

Мальчик пошел за ним, опередив его шаги, взял свою, так и нетронутую, еду и преподнес ее своему гостю.

Старик неверяще поднял взгляд.

– Сир, пожалуйста, съешьте это. Я не голоден, а моя мама так старалась. К завтрашнему дню еда уже испортится.

– Огромное…спасибо, - пастух потянул к нему дрожащие руки, принимая столь щедрый подарок.
– Это правда очень щедро с твоей стороны.

Мальчик в последний раз поклонился и, пожелав удачной работы, направился со своей палкой к спуску с холма.

Страх высоты подкрался под кожу незаметно. Забираться было хоть трудно, но не страшно, а спускаться легко, но он ужасно трусил.

Не желая показывать свою слабость, он стал спускаться, постоянно дрожа, как веточка при сильном ветре.

Сначала все было очень хорошо, но палка в его руке сломалась пополам от того, что он слишком сильно придавливал ее к неровной поверхности твердой земли. И, потеряв главную опору, за которую он держался, как за последнюю надежду, кубарем понесся вниз.

Он старался цепляться ногтями за камень, но ничего не помогало. Более того, он со всей силы ударился головой о твердый возвышающийся камень, который попался ему на пути. У Уильяма закружилась голова и, издав тяжкий выдох, он окончательно закрыл глаза, потеряв сознание от удара.

Его онемевшее тело продолжало падать, постоянно натыкаясь на камни и мелкие деревья, которые царапали и разрывали кожу, даря новые синяки и переломы.

Старик, к большому сожалению, не заметил то, как оступился уходящий, спокойно сидел у дерева и пил воду из фляги, подаренную ему пострадавшим.

А мальчик, тело которого остановилось у подножия холма, медленно умирал из-за страшной раны на голове.

Прошел час, к нему на помощь никто так и не приходил. Алая лужа выросла под его телом, разрастаясь все больше и больше с каждой минутой.

Но…

Вдруг из густых деревьев леса вышла девушка в зелёном платье и с рыжими кудрями, похожими на пылающий огонь.

– Не деревня, а джунгли какие-то!
– недовольно себе под нос бубнила девушка. Все чесалось от того, что она слишком долго шла, царапая тело об острые сучки и шершавую листву.

Девушка лет четырнадцати вынимала из густой и непослушной шевелюры тонкие ветки, которые уютно устроились на ней, делая похожей на лесное чудовище.

И понес же ее ворон в лес! Обидела она его, выщипав у него лишь два пера, а он завелся в гневе, крикнул на нее и смылся в этот гремучий лес. К сожалению, ее поиски не увенчались успехом, нашла она только новые проблемы в виде испорченного любимого платья.

Рыжевласка продолжала вынимать ветки, пока не наткнулась на что-то мягкое. Не заметив препятствие, она споткнулась и с размаху рухнула на землю, ободрав колени и ладони о твердую поверхность.

Злостно шикнув от боли и досады, она с гневом повернула голову назад, ненавидя то, что сбило ее с пути.

Но когда увидела бессознательного, умирающего бледного мальчика, шире распахнула глаза, пугаясь такому исходу.

Посмотрев на подол своего платья, пришла еще в больший шок, - оно было испачкано в чужой крови.

С бешеным сердцебиением она перевела взгляд зеленых глаз на пространство вокруг тела и испугалась. Лужа была достаточно большой, расползалась довольно-таки далеко.

Придя в себя, она осторожно присела рядом с ребенком и сначала проверила пульс на шее. Он был совсем тихим, но был! Значит, есть шанс спасти этого мальца!

Рыжевласка стала озираться по сторонам в поисках невольных или случайных свидетелей того, что она собирается сделать.

Вытащила из сумки бутылку спирта, всякие пахучие мази, чистые марлевые бинты, иглы и нитки. Положила все на белую чистую тряпку. Свои руки почистила и продезинфицировала спиртом. А после эту саму жидкость, не жалея, вылила на огромную рану на лбу юнца.

После этого мальчик сморщился в лице от боли, шумно дыша через сцепленные зубы.

Невольный лекарь не обратил на это внимания. Девушка просунула нить в иголку и начала зашивать. Ей приходилось делать паузу и снова смачивать лоб мальчика спиртом, ибо новая поступающая кровь из ужасной раны мешала ей видеть и делать правильные швы.

Она долго мучилась со швами. От страха и волнения дрожали руки, а когда ее пациент судорожно вздыхал, у нее вовсе останавливалась сердце. Но если она сейчас не соберется и не поможет этому маленькому телу - ему не выжить. И даже если она удачно зашьет, не факт, что он излечится, есть вероятность сепсиса. Это самый плохой исход…