— И что это значит? — напряглась Зина.

— Пытаюсь разделить с тобой твое одиночество и горечь, — ответил он.

— Не надо. У каждого из нас есть свой крест. Я несу свой сама.

— У тебя спина тонкая. Не выдержит. Рано или поздно сломается.

— Знаю, но ничего поделать не могу. Ошибки порой такие сильные, что потом всю жизнь давить будут. Хочу тебе сказать, чтоб десять раз подумал, прежде чем их совершать, но все равно совершишь. Так должно быть. Молодость нам и дана, чтоб эти ошибки совершать, а потом сожалеть о них.

— Я никому ничего не расскажу и не припомню.

— С чего ты решил, что я тебе буду свои скелеты доставать?

— Именно для этого ты меня и позвала, — ответил Архип. — Тебе надо выговориться. Сестре ты рассказать не можешь. Больше здесь у тебя друзей нет. Так что остаюсь я.

— Не поймешь.

— Даже не собираюсь разбираться в твоих поступках. Предлагаю свободные уши. Может после этого легче станет? Попробуй.

— Самое смешное, что я никому не рассказывала. Никому. Правда забавно? Даже ее отец не знает. Я и сама не знала. До седьмого месяца живота не было видно. А там как раз и схватки начались. Я же пьяная была. Неделю квасила не просыхая. Рассталась с ее отцом. Или он меня бросил. Променял на молоденькую девчушку, которая будет так же смотреть ему в рот, как до этого делала я. Вот и взяла отпуск, чтоб горе залить, а потом в себя прийти. Пошла за новой порцией алкоголя, тогда и воды отошли. Родила в приемном покое. Девочка недоношенная. Так еще и с уродствами, потому что я тогда болела нехорошей болезнью. Нельзя трахаться без резинки. Хороший урок. Горький урок. Девочка прожила сутки и умерла. А я получила молотом по голове. Таким сильным, что следом за ней чуть на тот свет не отправилась. Машинально лечилась, работала и училась жить заново. И винить во всем этом некого. Только себя. Столько лет прошло, а забыть не получается. Каждый год вспоминаю. После этого я не могу детей иметь. И не хочу. Не смогла бы выдержать такое второй раз.

— После этого никому не веришь?

— Почему же? Верю. Тебе же зачем-то все это рассказала, — она достала сигарету. Попыталась еще раз закурить, но Хип аккуратно забрал пачку. Зина не возражала. Вытерла слезы. — Живу как в сумерках. Все чего-то жду, заставляю себя вставать каждое утро. Улыбаться. Только порой кажется, что все это обман. Обман самой себя.

— И рассвета ты не дождешься, — закончил Архип. — Что сумрак будет вечным, как серое небо над этим городом. Мы же скорее заплесневеем, чем дождемся солнца.

— Как-то так.

— Можно сказать, что рано или поздно рассвет будет. Но я не хочу обманывать тебя, потому что не знаю. Для меня вся жизнь давно серая, — сказал Хип. Выглянуло солнце и направило лучи на них, заставляя зажмуриться.

— Похоже солнце с тобой не согласно, — заметила Зина. — Ты не обращай на меня внимания. Я дурная сегодня.

— Этот разговор был сегодня, в этом дне и останется, — ответил Хип.

— Или мне тебя придется уволить.

— Со следующей недели я и так у тебя не работаю.

— Найдем тебе должность. Не бойся, — отмахнулась Зина.

— А я уже думал об отпуске.

— Кормить семью кто будет? Если честно, то я тебя уважаю. Вместо того чтоб с друзьями пить, ты вкалываешь.

— И жизни не вижу.

— Увидишь еще свою жизнь. Сейчас в режим войдешь и нормально все будет.

У нее задрожали руки. Да и по всему телу прошлась нервная дрожь. Хип взял ее за руку. Ледяная. Холодная, горькая и одинокая. Только вряд ли у него получится ее отогреть. Да и не нужно это. Минутная слабость, за которую она завтра будет себя корить. Он же был выбран в качестве жилетки. Вот если бы на ее месте была Ритка… Хотя та плакать бы не стала. Но и предположить, что Зина может слезы лить, он не мог. А плачет. Тихо. Не поднимая головы. Жаль, что не Ритка. Ту он знал бы как утешить. Тут же приходилось действовать интуитивно.

Зина задумчиво шла в сторону остановки. Архип нагнал ее через пять минут, когда свернул, чтоб выкинуть мусор в контейнер. Казалось, что она даже не заметила его отсутствия. Руки в карманах, короткие волосы развиваются на ветру.

— Пешком до дома? — спросил Архип. — Или на автобусе?

— Пешком. Не хочу трястись в этой консервной банке. Да и народу там много. Ты езжай. А я пройдусь.

— На другой конец города?

— Мне до ЖД нужно. Сегодня с Динкой сиделка сидит, а я домой. Мало ли, может меня истерика маханет. Зачем это кому-то видеть?

— Я тебя провожу.

— Зачем? Иди домой. Отдыхай. И…

— И завтра придется тебя в больнице навещать.

— С чего это?

— С того, что приключений ты себе найдешь. Дурных приключений. Как в тот день, когда мы с тобой познакомились.

— Только не надо говорить, что мне делать и как себя вести. Мне не пять лет, чтоб кто-то читал нотации.

— Хочешь поругаться? — Архип усмехнулся.

— Нет. Просто… Скучно. Надоело все.

— Тогда пойдем к тебе. Кино посмотрим. Телевизор у тебя есть?

— Вроде был.

— Вот и пойдем с тобой его смотреть, — решил Хип.

Они шли молча. Архип устало передвигал ногами. Все-таки он устал. Загонял сам себя. Лечь бы сейчас и не вставать. Или потащиться домой. Но он решил в рыцаря поиграть. Даму до дому проводить. Не думая, как потом до дома добираться будет. Глупо. Но и одну ее оставлять не хотелось.

Железнодорожный переход. Светофор предупреждал, что сейчас проедет поезд. Но Зина шла вперед, словно не видела этого. Или не слышала. Архип схватил ее за руку.