— Думаешь, ничего не получится?

— Нужно время. Иоанн осторожен, но своего добивается. Как мне шепнули, он таким образом неугодных выявляет. И потихоньку станет теперь от них избавляться.

— Казнить?

— Да ну, — махнул рукой посол. — Зачем? В землях старого казанского ханства остро не хватает людей. Всяких. Да и по Волге. Посему тех, кто срывать станет службу и приказы царские, туда отправят. Или, если очень буйный, в колонию заморскую московитов. Говорят, там этот их проходимец купил у туземцев остров за стеклянные бусы. Вот и обживаются потихоньку. И уж где-где, а там точно воины нужны. В самой непосредственной близости какое-то большое и агрессивное племя живет. Ирокезы, если мне память не изменяет.

— А если не поедут? Если разом поднимутся против Царя?

— Так он всех сразу не наказывает. И не будет наказывать. Так — полегоньку. Вполне в своем обычае.

— И сколько он так в этом обычае полки свои переделывать будет?

— Бог весть, — пожал плечами посол. — Но мне сказывали, что лет пять, не меньше. Московский года через два, край три в дело сможет ходить. Потом, по слухам, Рязанский. Там старый знакомец Андреаса стоит воеводой. Очень наслышанный о делах в Туле человек. Потом Новгородский. По малым полкам сказать мало что можно. Но вряд ли они быстро изменятся. Не до них Царю, скорее всего они дольше всего будут оставаться в старой службе.

— А сам что думаешь? А то все про шепотки сказываешь. Твои то глаза что, разве не видят?

— Видят. И мню — лет через пять Царь за дело и возьмется. Он к тому и сам готовится, тоже на сие рассчитывая.

— Готовится? Что-то еще удумал?

— От Москвы строится хорошая, по ромейскому образцу, дорога до Смоленска. Дабы в ненастье войска водить.

— О как! — воскликнул Кетлер. — А в Вильно о том знают?

— Полагаю, что да. Однако дорога строится не только к Смоленску, но и через Тверь на Новгород, а оттуда к Нарве и Пскову. По всему пути уже царевы люди разъехались — землям смотр ведут. Распоряжения просеки ставить делают. О заготовке материалов пекутся. Мужичков работных сыскивают.

— Вот оно что…

— И, по слухам, от Нарвы через Псков на Смоленск третью дорогу станут тянуть. Тут семи пядей во лбу не потребуется, чтобы понять, к чему Царь готовится.

— Если мы первыми не нападем, то…

— Он сотрет нас в порошок. Тем более, что лет через пять и Андреас, либо издохнет где-то в землях магометанских, либо вернется многократно окрепшим. Неизвестно как оно там у них сложится. Но полки свои на новый лад Царь точно перекроит.

— А как это на новый лад?

— Так терции с небольшими отрядами конницы.

— Ох… — только и выдохнул ландмейстер. — Это что же получается?

— То и получается, что лет через пять у Иоанна под рукой окажется самое малое три усиленные терции. Да еще сколько-то вспомогательной конницы. Мне сложно оценить то, насколько сильны окажутся эти войска, но явно крепче старых поместных. И Царь ожидает, что Литва станет поддерживать нас. Посему готовится не к легкой прогулке, а к большой и сложной войне.

— А если Литва не решится?

— Тем лучше. Царю. Потому что окромя полков Иоанн затеял и с нарядом своим большие перестановки. Мастера мне по пьяни много чего рассказали. Ругались. Что, де, Государь к ним не прислушивается и гнет свое.

— Не разбегутся?

— Куда? Он им хорошо платит. Да и работа привычная. С их путанных слов я мало что понял. Но одно вынес точно — пушки да пищали Иоанн решил все переделать. По наказам Андреаса. Не могу сказать, насколько они станут хороши. Но зная князя вряд ли стоит ожидать какой-то глупости.

— Он закладывает и эти дела на пять лет? — уточнил ландмейстер.

— Именно.

Все задумались.

Ситуация складывалась совершенно уникальная.

Вот прямо сейчас Московская Русь без всякого сомнения была слаба. ОЧЕНЬ слаба. Скорее всего не боеспособна. Однако уже через пять лет обзаведется тремя крепкими терциями и доброй артиллерией. Во всяком случае есть все шансы ожидать этой трансформации.

Приличная часть помещиков, конечно, за это время переселится в казанские земли или даже ближе к Уральскому камню, а то и в Новый свет. Однако выхлоп грозил совершенно кошмарными последствиями.

Все руководство Ливонского ландмейстерства прекрасно себе представляло возможности испанских терций. И понимало, что между ними и поместными полками — пропасть в плане боевых возможностей. Особенно в свете того, что эти самые помещики — типичная конница татарского типа. Она мало годилась для нормальной войны, но прекрасно позволяла грабить и разорять земли. А терции — наоборот. Из чего можно было сделать вывод о коренном изменении политики московских монархов. В свете взятия Казани, Хаджи-Тархана и Азака это и так было понятно. Теперь же начались более глобальные изменения. И они не сулили ничего хорошего Ливонии.