Но, готова ли я?

От того, как горячая и каменная плоть Бога еще и запульсировала подо мной, стало в разы беспокойно.

И почему то именно сейчас это раззадорило мою фантазию, что я даже специально порезала на месте!?

Горячие губы припали к уху и скользнули к шее, оставляя дорожку холода и мурашки по всему телу, которые выплясывали чечетку. Агросс точно знал, что делать с такой как я. Вот только я не знала, что делать с таким, как он. Его пальцы вырисовывали на моих ногах неведомые символы, пока я пыталась совладать со своим желанием и смущением.

– Расслабься, Эль. Никто тебя не съест… Во всяком случае сейчас, – бросил он вдогонку и рассмеялся одними лишь глазами. – Выйдет Багровая Луна, и все демоны будут сходить с ума в желании совокупляться.

– Фу, жуть какая, – оглядывалась я по сторонам, отыскивая первые признаки схождения с ума.

Жуть как интересно, чего мне потом ждать. Вроде когда знаешь, значит подготовлен. Откуда берутся дети, я, конечно, знала и без этого. Просто не знала, весь порядок действий. Может быть, у каждого он разный? Не хотелось облажаться. А то я вроде как бы и смелая, а в постели с Богом не очень. Это будет сильно разниться с моим бесстрашным образом.

– Физиология, – шепчет Бог. – Нужно оставлять потомство. Зачать демоны могут только в Багровую Луну. А она бывает не так часто.

Горячие губы снова обжигают кожу и меня совершенно не волнует, смотрит ли кто на нас, ровно до того момента, пока трусиков не коснулась рука, желающая убрать преграду.

– Не надо! – отстраняюсь от него, но сильная рука сжимает талию, чтобы я ненароком не свалилась с трона на пол. До которого минимум метра два.

– Почему? Разве тебе не нравится?

– Конечно, не нравится! На виду у всех!

– Зачем ты лжешь? – снова сменив голос на суровый тон, сжав до боли ягодицу.

– Нравится! – фырчу в ответ, терпя обжигающее нытье. – Нравится мне все это! Только отпустите. Не хочу, наведу у всех… пожалуйста, – уже слезно умоляю. Так как стало действительно страшно. Еще и больно.

– Зачем же мне отпускать раз тебе нравится? – издевается он. – Я очень не люблю, когда мне лгут.

– Я тоже – прохрипела, чувствуя, как его пальцы впиваются в мою кожу, но он резко ослабляет хватку и утыкается носом мне в шею, щекоча её языком. И вся боль резко улетучивается, превращаясь в огромный комок дикого возбуждения, заселившегося там, за трусиками.

– На нас даже не обращают внимания, а если мы будем просто сидеть, то обратят.

Ага, как же не обращают! Голодные демоницы так и пялются на нас. Уверенна, что все они мысленно меня уже вздернули на висельнице, а Агросса… даже думать не хочу, что они делают с ним в своих фантазиях!

– Хочу тебя. Как безумец, – шепчет мне так сладко, что мне не остается ничего, кроме как таять в его руках на зависть другим. И мне безумно приятно от его слов. Что я объект его вожделения. Что я та самая из всего зала, хоть и на оду ночь. – Что же ты делаешь, маленькая?

– Вы когда-нибудь думаешь о чем-то, кроме секса?

– Рядом с тобой нет.

Девичье эго обезумило, стоило в толпе поймать то самое темнокожее лицо, которое бросалось на моего Бога с объятьями. И я не сразу заметила, что мой язык смело скользнул в рот Бога. Тот, конечно же, не сопротивлялся, только крепче прижал к себе и углубился в наше соединение. Краем глаза уловила огонь ревности в её глазах и мне это безумно польстило, что я желаннее.

Я с самим Богом! Скажи мне такое кто раньше, я бы его с черной горы спустила.

Но что за дикость мной овладевала день ото дня, я не знала. И велась на каких-то безумных инстинктах. Явно не человеческих.

Я оборвала поцелуй, чуть прикусив его губу, посматривая на демоницу. Но она скрылась в толпе пирующих.

Музыка, танцы, извечное разливание и поглощение вкусностей, довели меня до того, что я захотела присоединиться. Ну, хотя бы для того, чтобы поесть.

– Я голодна.

– Что? – пятьдесят оттенков удивления читается на лице Бога. А что такое, собственно?

– Странно, что ты хочешь есть. Ведь все это время ты не хотела. Аморфность времени в Аду не дает нам стареть, испытывать жажду и голод.

Ага, ага! Разве, что один…

– Демоны едят редко. А пойло пьют для пущего веселья, не более. Жизнедеятельность поддерживают другие вещи.

– Я же живая, – напоминаю вскользь. Вдруг забыл?

– Но за все это время ты даже глоток воды не попросила.

В ответ я лишь пожала плечами. Мне этого было не понять. Но мне действительно захотелось есть. Причем очень сильно.