– Нам лучше пойти, я слишком близко от родного подъезда, – тем же тоном ответила я, и мы медленно пошли по слабоосвещённому тротуару.

– Почему ты решил меня пригласить к себе? – спросила я. Наверняка в моём голосе теплились польщенные нотки.

– Я думал о том, что мне не хватает постели в наших встречах, и тут такая удача – родитель работает целые сутки.

– Ясно, – тихо кивнула я, попытавшись не принимать близко к сердцу его слова, ведь именно с этой легкомысленности у нас началось, задала тон я, и обижаться теперь на его чисто физический взгляд на наши отношения, было бы просто глупо.

Я глотала то, что приготовила сама.

Матвей, своей сложной мужской интуицией догадавшись, что слишком грубо описал чувства, взял мою ладонь и нежно поцеловал.

– И ещё я хочу кое-с-кем тебя познакомить.

Я удивилась, но ничего не сказала.

Когда мы вошли в его подъезд, в котором было всего две двери – в его и соседнюю квартиру, я смутилась. По декоративной штукатурке на бежевых стенах, по шикарным цветам в огромных горшках на подоконнике и полу, просто по плафонам под потолком, льющим мягкий, но яркий свет на нас, я ощутила несколько другой социальный уровень.

Конечно, не то чтобы я и мои родители были хуже. Просто беднее.

Открыв дверь, Матвей пропустил меня вперёд и тут же присел.

– Ну иди сюда, красавица, знакомься. Вы с ней одинаковые. Зеленоглазые.

Я стояла на полу, выложенном огромной плиткой с чёрно-белым рисунком, от моего взгляда отскакивали отражения встроенного шкафа напротив и зеркал в нём, а свет лился отовсюду, и даже из плафонов на стене, выполненных в стиле модерн.

К моим ногам в кедах подошла огромная пушистая белая кошка и оглядела меня до жути человеческим взглядом. Потом понюхала и решила, что я не враг, потому что потёрлась о меня мордочкой.

– Её зовут Николь. Николь – это Тоня, очень и очень приятная особа.

Я погладила кошку между ушами, она не была против. Меня заворожили её зеленые глаза.

– Я страшно хочу есть, – объявил Матвей и исчез где-то за поворотом коридора, оставив меня наедине с Николь.

Я взяла её на руки, пошатнувшись от внушительного веса красотки, и пошла искать кухню.

Да уж, квартира была немаленькая, и это слабо сказано. Оглядевшись, я подумала о том, что интерьер очень уж холодноват на мой вкус, но для двух живущих здесь мужчин вполне подходил.

Декоративная венецианская штукатурка с металлическими отблесками серо-голубого цвета, очень высокие белые потолки с встроенным освещением, повсюду на стенах бра или напольные светильники, создающие тёплые мазки жёлтого света. Минимум мебели и максимум пространства, не то что у нас, где на шестидесяти метрах было впихнуто всё, что нужно для жизни.

Кухня поражала моё воображение. Не то чтобы я привыкла к своей крохотной, в которой ютились мы всей семьёй… Раньше ютились всей семьёй. Но эта комната мне понравилась сразу без лишних разговоров. Я с завистью и наверное призрачной улыбкой оглядела огромный «остров» посреди с встроенной плитой и разделочным столом; высокие навесные шкафы под потолок в тёмном глянцевом дереве, двустворчатый холодильник, возле которого задумчиво стоял Матвей и конечно огромный обеденный стол, где могли бы поместиться восемь членов семейства. Но возле «острова» был ещё высокий стол для завтраков, и за ним, как я поняла, и ели в основном и Матвей, и его отец. Мама, как он упоминал вскользь, жила в Штатах.

Мне бросилось в глаза, что кухня полна света и чистоты, от мебели отражалось множество бликов, отчего помещение казалось сверкающим.

Николь на моих руках засуетилась и исчезла где-то под столом.

– Я могу предложить соус, салат со спаржей и пирожные, – озвучил Матвей меню, и у меня округлились глаза.

– Когда ты успел всё купить в гипере? Потому что я не поверю, что это ты приготовил, – улыбнулась я.

– Сегодня приходила наша домработница, нам с тобой повезло, – довольно ответил Матвей, лихо разогревая еду.

– Я тогда обойдусь пирожными, дома ела, – заявила я и села на высокий табурет.

Наблюдать, с каким аппетитом ест Матвей, было очень приятно. Передо мной он поставил ароматную чашку капучино и крохотную хрустящую корзиночку с клубникой.

Он внимательно смотрел на меня, и это немного смутило.

– Ты смелая девчонка, – заключил он, приканчивая соус с крупно порезанной свининой.

Я только подняла брови. Хотелось курить, но я пока старалась выбросить это из головы.

– Стала перечить Кире. Ты же знаешь, какая она может быть.

– Знаю, – кивнула я. – Поэтому если ты её не боишься, объясни ей всё, как есть. Что ты скоро уезжаешь, что серьёзных отношений у тебя ни с кем нет и быть не может. И пусть она не переживает зря.

Он перестал жевать, но взгляд его почему-то стал холодным, и он меня будоражил. Ледяной сине-серый взгляд.

– Ты считаешь меня ветреным? Таким вот раздолбаем?

Я нервно облизала губы, но свои глаза не отвела.

– Нет. Это просто обстоятельства. Такое бывает, – беззаботным тоном ответила я и зачем-то добавила, – как у моих родителей.