«Как же сильно нужно любить, чтоб идти на такие жертвы?» — думала Нова, глядя, как Прекрасную трясет от страха. Теперь девушке стало понятно, зачем она понадобилась любовнице Короналя, Нова вздохнула свободнее. Если Корональ разделит с Огненной магиней танец — а эта Прекрасная была именно Огненной, — то восстановить силы ей может помочь другой Огненный маг.

«Что ж, это уместная плата за покровительство», — горько думала Нова.

Донорство было тоже мало приятной штукой, но все же не такой разрушительной и трудной, как танец. И ни один маг не покалечит и не убьет своего донора. Донорство было практически гарантией безопасности… в некотором роде.

Размышляя над всем этим, Нова и не заметила, как оказалась вместе со всеми остальными прислужниками в покоях Прекрасной. Только лишь закрылись тяжелые двери, как та пестрой яркой птицей, бьющейся в клетке, заметалась по комнате, в ужасе заламывая руки.

— Госпожа, — робко подала голос одна из прислужниц, видимо, самая старшая или любимая Прекрасной. — Не нужно себя мучить сейчас, когда ничего не известно. Это ведь не точно, что Корональ позовет вас танцевать.

— Три раза подряд маг Воздуха! — вместо ответа выкрикнула Прекрасная, терзая концы шелкового широкого пояса, перепоясывающего ее тонкую талию. — Затем Земля! Думаешь, миру недостаточно ветра, дождя и зелени? Думаешь, мир не попросит ни капли тепла?! Я была бы глупа, если б тешила себя этими мыслями!

— Ловец нашел вам донора, — робко напомнила о Нове прислужница, и из живых глаз брызнули слезы, размывая неподвижную белоснежную маску на лице Прекрасной.

— Это все равно, — выкрикнула она в истерике, — что отрубить ногу, а потом пришить ее на место! Дождаться, пока она прирастет, и снова ее отрубить! И так бесконечно, раз за разом!

За тяжелой дверью раздались шаги, Прекрасная затряслась, словно ее охватил озноб. Прислужницы успели подхватить ее под руки, чтобы она не упала, когда в комнату вошел евнух и произнес только два слова:

— Три круга.

Это означало, что по ритуальному полю она должна была пройти ровно три круга, невероятно долго и тяжело, и у Новы дыхание перехватило от страха. Как же надо любить, чтобы согласиться на такую пытку? Как?

Из горла женщины вырвался крик, полный ужаса, она забилась в руках женщин так, словно ее волоком тащили на плаху.

— Я не вынесу! — кричала она в истерике. — Не вынесу, не смогу!

Слезы рекой лились по ее набеленному лицу, стирая краску, и прислужницы утешали ее, шепча в уши слова поддержки

— Корональ не оставит вас, — бормотали они, поглаживая трясущиеся белоснежные руки женщины. — Он не допустит вашей гибели. Он никого не оставлял, никогда.

Безумные глаза Прекрасной вдруг широко распахнулись, Нова на себе поймала горящий отчаяньем взгляд.

— Ты!.. — выдохнула Прекрасная помертвевшей от страха Нове. — Ты пойдешь к Короналю вместо меня! И попробуй только слово пикнуть! Мне нечего терять; три круга я не смогу, не вынесу. А вот тебе это под силу. И если ты откажешься, я просто прирежу тебя! Эй, там! Несите краску и платье!

От слов Прекрасной свет померк в глазах Новы, она в ужасе ощутила, как крепкие руки прислужниц ухватили ее под руки и рывком бросили на низенький пуфик у огромного зеркала.

— Но я не умею! — в отчаянье выкрикнула Нова. — Я никогда этого не делала, я не готова, я не умею!

Паника накрыла ее с головой, когда в отражении она увидела, как ловкие руки служанок одну за другой отнимают у ее лица ее черточки, быстро и умело покрывая его белой краской. Кто-то еще сдирал с нее ее одежду, и Нова ощутила на своих плечах нежность белоснежного шелка с набитыми на нем цветами, а затем — нежную тяжесть атласного алого платья с широким рукавами, украшенного золотой вышивкой.

— Ты думаешь, — высокомерно произнесла Прекрасная, наблюдая за тем, как Нова превращается в подобие нее самой, — к этому можно быть готовой? Точно так же, как к смерти, это нельзя угадать, этого нельзя избежать и привыкнуть к этому невозможно. Корональ тоже не умел, танцуя свой первый танец. Однако ж, справился.

— Иначе он не стал бы Короналем, и равновесие было бы нарушен надолго, — сквозь сжатые от ужаса губы выдохнула Нова, но ее никто не услышал.