Шрифт:
«В самом деле, отчего нет, — подумал Пустотник. — С Короналем что-то нужно решать. Хочет эта дура приворот — можно дать ей и приворот… или, напротив, хороший яд. Эта дура его плеснет Короналю, и я смогу делать все, что мне захочется. Хоть бы и перетрахать весь его гарем, и его драгоценную девку забрать себе!»
Эти мысли завели Пустотника еще больше, член его стал жестким, словно железный прут, и в следующий миг нечестивец с рычанием кончил, прижимая дрожащую истерзанную девушку к холодной стене.
— Хорошо, — выдохнул он, прижимаясь мокрым лицом к ее рассыпавшимся, спутанным волосам, — будет тебе приворот… самый дорогой и самый лучший… Корональ ни на одну бабу больше не посмотрит, только на тебя… ну, покажешь, наконец, где лазейка?
Глава 17
Мысль о нечестивцах не давала Нове спокойно спать. К тому же, в покоях было душно и сильно пахло благовониями, так, что у Новы разболелась голова, и девушка решила прогуляться.
Огненное платье она, конечно, не надела. Сама, без помощи служанок, она б в него не смогла облачиться. А вот накинуть привычный уж балахон прислужницы — запросто. Каменномордые стражи дремали, опершись о свои копья, и маленькая Нова без труда проскользнула под перекрестьем их оружия.
Просто бродить без цели по замку ей было не интересно. Несправедливые обвинения жгли ей душу. Нова не могла понять, отчего ей так отчаянно хочется оправдаться, убедить Эллиана, что к нападению она не имеет никакого отношения! После его загадочных, многообещающих слов — сова неудача, снова холод вместо сближения!
А ведь Эллиан был так близко!
Он склонялся над ней, он обнимал ее, гладил ее обнаженную спину, и даже позволил погладить его волосы, перебирая синие ленты, — могла ли простая рабыня похвастаться тем, что касалась волос Короналя? Да и руки наложницы он мог запросто оттолкнуть, если б девушка показалась ему излишне навязчивой…
И после этого какой-то засранец посмел нарушить эту идиллию? Посмел своим нечистым колдовством влезть между ними, посеять зерно сомнений в душе Эллиана?!
Нова видела — осторожный, недоверчивый Эллиан, бывающий простым, открытым и искренним в редкие минуты откровенности, очень хотел бы доверять и открыться снова, но в его жизни врагов встречалось намного больше, чем друзей. И поэтому так запросто его из его защитной раковины не вытащить.
— У тебя на спине должен быть изображен не дракон, а краб! — сердито ругалась она, шагая по коридору. — Уродливый шипастый краб с вытаращенными глазами, трусливо прячущий свое уязвимое, голое, розовое мягкое брюшко в раковину! Это тебе больше подходит, с твоей вечной подозрительностью!
Нова решила сама найти нечестивца — а точнее, она хотела воспользоваться волшебным зеркалом Короналя и призвать отца к ответу. Но путь ей преградил зал, налитый водой, заполненный рыбами и быстрыми тенями русалок. Перейти через него — и вот он, зал с зеркалом. Сейчас, когда дворец обыскивают ловцы, там точно никого нет и быть не может. Корональ наверняка рыщет во главе своей своры магов, пылая жаждой поймать негодяя и отомстить за новые раны на серебряной чешуе его Слова.
«Самое подходящее время для того, чтоб поговорить с отцом… И если это действительно он сотворил… Я не знаю, что с ним сделаю! После его предательства, после того, как он позорно отдал меня, как игрушку, Короналю, лучше б он и не пытался освободить меня!»
Но идти было некуда. Все боковые ходы, все коридоры были заполнены водой, стаи хищных рыб кружились в ее толще.
И дракон.
В полутьме Нова сначала не поняла, что это за гул наполняет воду, словно морской прибой или рев волны, налетевшей на скалу. Перед ее лицом вода заколыхалась, выгнулась, ее едва не выдавило в дверной проем, за которым стояла Нова, и мимо проскользнул долгое серебристое тело дракона.
Корональ снова спустил свое Слово, чтобы оно защищало всех обитателей замка от происков нечестивцев. Нова осторожно погрузила руку в прохладную воду, и дракон, проплывая мимо, задел чешуей о ее ладонь. Странно; он показался Нове не призраком и не холодным видением, а вполне живым, плотным, осязаемым. Новые раны, нанесенные ему нечестивцем, тянулись по его серебряному боку. Дракон чуть замедлил свое движение, и Нова, лаская, осторожно провела вдоль розовой рваной полосы, нарушающей гармоничную игру света в чешуе.
— Больно тебе было, да? — сочувственно произнесла она. Дракон, величественно развернувшись в глубине зала, снова подплыл к ней, и теперь смотрел внимательно на девушку своими ярко-желтым глазами. Слово Короналя удивительно походило на отдельно взятое, самостоятельное существо, и Нова именно сейчас отчетливо вспомнила легенду, которая рассказывала о том, как умирающие существа обращаются в Слова.
«Слово — это существо, которое умерло и отдало свою силу человеку, чтобы потом, когда человек умрет, возродиться вновь… Дракон так верил в Эллиана, что умер ради него? Верил, что Эллиан не потеряет Слово и не осрамит его? Он защищает Эллиана, он верен ему и они многое перенесли вместе… Интересно, сейчас, здесь — это еще часть Эллиана или все же тот старый дракон, что умер и теперь ждет своего часа, чтобы возродиться?»
Вкруг головы дракона мелькали хищные рыбешки, но ни одна из них не осмеливалась приблизиться к его пасти, в которой поблескивали острые белые зубы. Он с интересом смотрел на Нову, будто изучал ее, и та, повинуясь внезапному порыву, снова погрузила руку в воду и коснулась морды дракона, поглаживая ее.
— Отнесешь меня к Зеркалу? — спросила Нова, поглаживая чудовище. — Мне очень надо.
Свирепые желтые глаза, казалось, разгорелись яростным огнем, вода завибрировала от грозного рокота.