Шрифт:
Она слышит его обжигающее дыхание у своей шеи, она не принадлежит больше себе. Мужчина крепко стиснул ее, будто желая выжать из нее все наслаждение, что она ему может дать. Он продолжает насаживать ее на свой член, яростно, резко, и Софи снова от наслаждения кричит, видя все звезды неба и чувствуя, как в ней пульсирует его член, изливаясь семенем.
***
– О, сколько шума, - прошептала Софи, без сил лежа на растерзанной постели.
– Ричард, наверное, в своей комнате все слышит и кусает локти со злости.
Перед глазами ее встал образ злящегося и бесящегося от бессилия мужа, она хмыкнула, искренне потешаясь над ним и его яростью.
Тристан, услыхав о Ричарде, вдруг напрягся. Этого не было видно, но Софи почувствовала это, над его обнаженным белоснежным телом словно сгустился воздух и стал давить на нее.
– Что?!
– она подскочила, от ее расслабленной дремоты и следа не осталось.
– Я должен был сказать вам, - произнес Тристан осторожно. Он выглядел отчего-то немного виноватым.
– Что?!
– Дело в том, что он тоже вчера был на площади, - признался Тристан.
– Когда вы лежали в беспамятстве, Софи, я ходил туда. Мне нужно было убедиться, что демон мертв. Ну, и…
Сердце Софи загрохотало, толкая кровь в виски, делая голову тяжелой, во рту ее пересохло. Она смотрела на Тристана расширенными глазами и не чувствовала ничего, ни жара, ни холода, да и собственного тела тоже.
– Демон, хвала небесам, был покошен на куски. А ваш муж… Словом, среди пострадавших осколков был и он.
– И… и насколько сильно он пострадал?
– спросила Софи.
– Он мертв, Софи. Его пронзило насквозь парой огромных осколков.
– Мертв!
– выкрикнула Софи, соскакивая с кровати.
– Небеса пресвятые, мертв! И вы, зная это, тут, с мной!.. Не очень-то это прилично! Да это вообще как-то не по-людски!
Тристан недобро прищурился, наблюдая, как Софи лихорадочно отыскивает одежду и спешно одевается.
– Мне показалось, - тяжело произнес он, наконец, - что между вами особой любви нет, и вы были бы не прочь оставить его. Отчего тогда эти сожаления о его никчемной жизни?
– Оставить, но не убить!
– выкрикнула Софи.
– Разве вы не понимаете?! Ричард, конечно, был плохим человеком и еще худшим мужем, но он мертв, черт вас подери! А я тут развлекаюсь с вами, - Софи в изумлении всплеснула руками, - вместо того, чтобы отдать ему последние полагающиеся почести!
Тристан безразлично пожал плечами.
– Собаке собачья смерть, - грубо произнес он.
– Нет!
– яростно выкрикнула Софи.
– Нет! Человек - любой человек, конечно же!
– достоин того, чтобы его прилично проводили в последний путь!
– Получасом раньше, получасом позже, - ворчливо ответил Тристан.
– Думаете, он это заметит? Оценит? Держу пари, он и живой не особо-то ценил вашу заботу, Софи.
– Какой же вы циник, Тристан Пилигрим!
– выдохнула Софи, укоризненно качая головой.
– Я такой, - спокойно ответил Тристан.
– Что, ваш отец об этом не писал в своих мемуарах? Нет, серьезно - вы находите своего мужа достойной причиной для ссоры со мной?
Софи покачала головой:
– Дело не в нем, Тристан Пилигрим. Дело не в том, достоин ли он, и вообще - хорош он или плох. Дело во мне. В том, какой я хочу быть. А мне действительно не хочется быть легкомысленной профурсеткой, развлекающейся с… с красивым мужчиной в тот момент, когда мужу требуется погребение. Но вы, видимо, так циничны, что не понимаете этого.
– Да где уж мне, - усмехнулся зло Тристан.
**
– Где он? Где он?!
Выскочив из гостиницы, Софи заметалась по двору. Истерика накрыла ее, и выбежавший за ней следом Тристан едва смог поймать ее, обхватив за плечи. Он прижал ее к себе, справившись с ее сопротивлением, и подоспевший Густав перевел дух, радуясь, что не ему придется объясняться с обезумевшей от горя хозяйкой.
– Он в сарае лежит, - объяснил Густав, чуть заикаясь.
– В сарае? Отчего в сарае?!
– Он… ну… полон осколков. Господин инквизитор сказал, что не безопасно в дом тащить эту гадость.
– Гадость!
Софи освободилась от рук Тристана, тряхнула головой.
– Я хочу его видеть, - твердо сказала она.
Софи и сама не понимала, зачем ей это было нужно, что за порыв ведет ее к телу мужа.
«Я же не любила его, - думала она с удивлением, - и даже не уважала! Так к чему сейчас эти нервы и сцены?»
– Может, не надо?
– спросил Густав робко.
– Зрелище не из приятных…
Он перевел испуганный взгляд на Тристана, но тот качнул головой:
– Нет, пусть посмотрит. Мы должны удостовериться, что это именно тот человек, за которого мы его принимаем. В этом деле ни в чем нельзя быть уверенным.