Двадцать минут спустя она пронеслась с широкой улыбкой сквозь двери медицинского центра. Она хорошо отдохнула, но была раздражена из-за недоразумения с анализом.

В конце концов, четверг был днем кино. Режиссер всегда выбирал веселые фильмы. Постояльцы центра могут развлечься и побыть счастливыми хоты бы на пару часов.

Она помахала обслуживающему персоналу за дверью крыла памяти центра по уходу и попыталась не замечать, что замок скрипел, как тюремные ворота, запирающиеся позади нее, когда она заходила внутрь.

Она подошла к центральному столу, где сидела дежурная медсестра и, прочитав на бэйдже ее фамилию, она поздоровалась.

– Здравствуйте, Тоня!

– Доброе утро, Ханна!

Медсестре не нужна была табличка с именем, чтобы вспомнить имя Ханны, и она почувствовала легкий приступ знакомого стыда. Она была эгоистична. Она не уделяла достаточного внимания людям. Она не была частью сообщества.

Ханна улыбнулась, чтобы скрыть свою вину.

– Не могли бы вы сделать мне одолжение? Я наткнулась на старое медицинское заключение мамы, у которого отображена неправильная группа крови. Я надеюсь, что вы сможете узнать, почему произошло такое недоразумение.

– Конечно, - она взяла отчет, переданный Ханной.
– Я проверю это, как только пройдет утренний обход. Какая группа крови должна быть?

– Я не знаю, но точно не четвертая положительная.

– Поняла. Я дам вам знать, как что-то найду.

Выполнив первую обязанность, Ханна направилась в комнату своей матери. Чаша лжи сжималась в ее руках.

– Привет, мам! Я принесла тебе пирожные. Глазированные. Твои любимые. И не волнуйся - я убралась после готовки.

Ее мама смутно улыбнулась.

– Здравствуй, дорогая!

Ханна старалась не дать себе улыбнуться. «Здравствуй, дорогая» - это было приветствие, с которым Дороти обращалась к людям, которых она не помнила. Для Ханны было глупо рассчитывать на что-то большее, потому что она чувствовала себя хорошо сегодня. По крайней мере, ее мама улыбалась этим утром.

– Ты хорошо позавтракала?
– спросила она.

Мать расплылась в улыбке.

– Французский тост. Мой любимый.

Дороти помнила, что она ела час назад, и помнила, что любила на завтрак, но свою младшую дочь вспомнить не могла.

Прекрати это, приказала она себе. Просто улыбнись и сделай ее день немного лучше.

Почему это так чертовски трудно осуществить? Почему ей было так легко успокоить противных незнакомцев по поводу их миллионов и так трудно играть перед своим родителем?

– Сегодня день кино, - сказала она с воодушевлением, когда достала из ванной бумажное полотенце и подала своей матери слегка раздавленный брауни.
– Ты слышала, что сегодня будут играть?

– Я не думаю…

Ханна не должна была задавать такой вопрос.

– Тогда посмотрим.

Она нашла лист ежедневных мероприятий, представленных постояльцам, как будто они находились в веселом круизе, а не в ожидании смерти.

– О, это «Старые ворчуны». Я давно его не видела. Я думаю, тебе понравится. Фильм не слишком длинный, но в конце актеры поют.

– О, я люблю пение!

– Я знаю! Выберем, что тебе надеть? Может, добавим помаду?

Несмотря на ее радость, руки Дороти сегодня сильно дрожали, поэтому Ханна сначала помогла ей съесть пирожное, а затем принялась искать яркий наряд, соответствующий ее настроению. Она разложила одежду, затем приблизилась к маме, чтобы нанести ей небольшое количество пудры и румян, как будто они собирались на обеденное шоу вместо комнаты отдыха.

– Вы такая милая девушка, - сказала ее мать.

– Спасибо.

– У вас есть дети?

Боже, она выглядела бесплодной даже в качестве незнакомки.

– Нет. Детей нет.

– Мне очень жаль.

Мать протянула руку, чтобы погладить ее по руке, и Ханне пришлось подавить желанию крепко обнять и прижаться. Она скучала по объятиям. Мать вздохнула.

– Иногда их не должно быть.

Ну, это не должно было произойти из-за контрацепции, которой Ханна усердно пользовалась в течение почти тридцати лет, но она не упомянула об этом. Ее мама никогда не понимала желания Ханны остаться бездетной. Деменция не собиралась облегчать понимание этой идеи.

– Вы должно быть замужем, все же.

– Раньше была, - ответила Ханна.

Ее мать наклонилась, чтобы прошептать.

– Не… не развод?

– Боюсь, что так.

– О нет! Бедняжка.

Была ли она бедняжкой? Она чувствовала себя довольно хорошо. Правда была в том, что она не должна была отвечать «да», когда Джефф сделал ей предложение. Она предупредила его, что не умеет любить и была хуже, чем казалась.

Но он убедил ее своим ужасным терпением, любовью и пониманием. Он обманул ее, заставив думать, что она похожа на других людей. Она не была похожа. Она чертовски хорошо знала, что нет, но она все равно вышла за него замуж из чистой надежды на это. И как только кольцо появилось у нее на пальце, она начала его ненавидеть.