– Мы их делаем, когда о чем-то просим богов, Хель, и взамен даём обет, - немного отсмеявшись, сообщает Хотборк, щуря свои карие глаза, - Я привык надеяться на себя, а не доставать высших своими проблемами...

– И всё же один раз попросил...- парирую я, ехидно улыбаясь, - И о чем же? Секрет?

Бьорк же наоборот становится серьёзным, смеряя меня нечитаемым взглядом. Поджимает губы, прежде чем ответить, и приувеличенно аккуратно убирает рыжую прядку мне за ухо.

– Мне нужно было орудие мести. Нужен был путь, на котором я бы смог этим орудием воспользоваться, не обрекая на смерть своих людей и на уничтожение свой дом. Похоже, - он криво улыбается, - я выпросил себе тебя, Хель...

11

– Мне нужно было орудие мести. Нужен был путь, на котором я бы смог этим орудием воспользоваться, не обрекая на смерть своих людей и на уничтожение свой дом. Похоже...
– Бьорк сощурился, сам не веря, что признаётся ей в этом.

Но наблюдать за реакцией рыжей печорки на его слова оказалось отдельным видом удовольствия - так поведение Хельги не совпадало со всем, что он знал и слышал о ведьмах.

– Я выпросил себе тебя, Хель...- хрипло завершил он.

И тут же тёмные в сумраке, но Бьорк точно знал, что зеленые с золотистыми искорками на свету глаза Хельги расширились и вспыхнули обидой. Совсем, как у обычной, задетой за живое женщины. Забавно...

Забавная она...Такая тёплая, такая живая, что так и тянет запретить ей ходить к Вейле, чтобы и дальше не помнила себя. Не будила в себе силу, которая неминуемо сделать её другой. Недоступной для него.

Хель надула и без того припухшие от чьего-то подлого удара губы и попыталась встать. Бьорк лишь снова улыбнулся. Вот опять всё не так делает...Девчонка. Крепко, но аккуратно притянул обратно за талию, помня о посиневших уже слева ребрах, и поцеловал, настойчиво раздвигая языком упрямо поджатый рот. Не хочется ей быть разящим мечом, видите ли. Задело. Ведьме бы хотелось...Ещё бы и всю душу его выторговала себе взамен. Так что и не расплатишься. А эта дурочка лишь губы дует...И отвечает.

Как же сладко она отвечает...

Бьорк провел нетерпеливой ладонью по выгибающемуся под его рукой позвоночнику и недвусмысленно сжал мягкую половинку, подсаживая рыжую повыше. Мысли опадающими листьями закружились в голове. Низ живота свело от приливающей пульсирующей тяжести. Девушка сладко застонала, вжимаясь в него.

Сколько ещё его непутевая ведьма такой будет? Может, уже к вечеру вернётся от Вейлы надменной и холодной. С неизменным превосходством во взгляде и зачерствевшей от осознания собственного могущества душой. Кто знает...

Значит, не о чем думать. Надо пользоваться...

О ведьмах Бьорк знал много. Наверно, даже слишком. Недаром столько лет он прожил бок о бок с одной из них. Самой сердобольной на всех пяти островах Вейлой. Никакая другая ведьма не забрала бы диковатого, хмурого мальчишку к себе в дом, подальше от гневливой, скорой на расправу мачехи. Да и то...

Раньше Бьорк думал, что Вейла его просто пожалела, потому и увела одним дождливым хмурым днем к себе в лесную избушку. Побоялась, что когда-нибудь несдержанная Сайма Хотборк ненароком прибьёт ненавистного ей нагулянного мужем в долгом походе на восточные земли чернявого пацанёнка.

Теперь же, когда Бьорк остался один из всего древнего рода Хотборков, он уже не был так уверен в простой жалости хитрой ведьмы. Может быть, Вейла предвидела смерть отца? И заботилась лишь о том, чтобы бастард Ивара Хотборка дожил до сегодняшнего дня и смог защитить Унсгард от слетевшихся после гибели ярла и его законных сыновей стервятников.

Ведь все знают - не людьми Вейлы дорожат. Местом. Вплетаются своей загадочной душою в землю, на которой живут, будто дерево прорастает корнями. Сходятся с местными духами, черпая у них свои силы. Лишь место ведьмы чтят, его защищают. Бьорк ни секунды не сомневался, что, приди ему сейчас в голову завалить камнями горячий ключ у склона Угрюм- горы, или срубить священную ель в тёмной роще в Ужьем ущелье, как завтра же его одолеет неведомая хворь, а разгневанная Вейла лишь мстительно сощурится и разведёт руками, не желая помогать тому, кто осквернил её вотчину. И всё равно старухе будет, что он прожил с ней столько лет. Ведьмы преданны до безумия. Вот только не людям...

Мысль вновь оборвалась, тая в мутном жарком мареве похоти, когда женская тонкая рука просунулась между их телами. Ноготки царапнули низ живота, задевая жесткие волоски, дорожкой убегающие от пупка к паху. И словно кипящая лава разлилась по бёдрам. Тело послушно отозвалось на интимные прикосновения рыжей девчонки. Ведьма и есть...

Только глаза Хель смотрели на него так по-человечески. Маняще, открыто, страстно желая живого отклика в ответ. Так девушка смотрит на своего жениха, мечтая быть горячо любимой, а не ведьма, желающая лишь получить власть и использовать в своих целях.