Гном сразу же вскочил с дивана и поклонился архимагистру. А тот небрежно кивнул ему и уселся на второе пустующее кресло.

— Ты хотел поговорить со мной? — бросил старик дракону.

— Ага… — взволнованно начал тот, пригладил чёлку и стал объяснять Никодиму, кто он, откуда и зачем его послали на переговоры. Закончил же он свою речь вот такими словами: — Мы хотим мира и желаем выслушать ваши условия.

— Хм… — хмыкнул дед и задумчиво нахмурил брови, словно напряжённо размышлял над ответом. Но мне-то было предельно ясно, что он уже всё продумал наперёд и теперь играет на публику. А вот гном напрягся и даже вздрогнул, когда старик соизволил открыть рот: — Полная и безоговорочная капитуляция и вы прекращаете питаться плотью разумных.

— Это всё? — спросил дракон, который немного повеселел. Кажется, он рассчитывал на нечто подобное.

— Пока да. Передай мои слова патриархам. И если они внемлят им, то мы сможем собраться ради настоящих переговоров, где будут главные представители обеих сторон. Я же не могу решать за весь орден.

— Кхем… кхем… — покашлял я, привлекая к себе внимание. — Господа, позвольте мне внести своё предложение? Я вижу мирное сосуществование монстров и обычных разумных только через призму контролирующего чудовищ органа. Этот орган должен состоять из инквизиторов, за каждым из которых будет закреплена территория, где они будут приглядывать за монстрами. А чудовища в свою очередь будут добровольно приходить, к примеру, раз в неделю к инквизитору и отмечаться.

— Матвей, не беги впереди телеги, — произнёс архимагистр. — Нормальные переговоры ещё не начались, а ты уже придумал надзорный орган.

— Я оптимист, — ослепительно улыбнулся я, усилием воли «вырастил» на указательном пальце длинный коготь и с наслаждением почесал им в ухе. Кстати, очень удобно.

Никодим с неодобрением посмотрел на меня, а затем обменялся номерами телефонов с гномом. И на этом встреча закончилась. Надо сказать, что она была короткой, но первый шажок к миру был сделан. И если пятнадцати патриархам и ордену удастся договориться, то, глядишь, к этому договору присоединятся и другие кланы монстров. А у меня во всём этом деле был прямой интерес. Информация об ангелах. Авось, мне что-нибудь удастся почерпнуть из книг, которые хранятся у чудовищ, чтобы как-то одолеть того ангела, завалившего в поезде демона.

Пока же я вместе с архимагистром отправился в монастырь, в котором кипела работа. Инквизиторы пытались в кратчайшие сроки привести в порядок своё логово. Они даже нагнали сюда кучу рабочих и строительной техники. Поэтому территорию монастыря оглашал грохот машин и порой проскальзывали забористые ругательства, который тотчас сменялись виноватым «прости, Господи».

Никодим шёл к главному зданию и придирчиво смотрел на ход восстановительных работ. А я, улучив момент, спросил у него:

— Архимагистр, не поделитесь ли вы со мной своими мыслями? Может ли орден пойти на перемирие с монстрами?

— Кхам, — прочистил он горло, кашлянув в сухонький кулак. — Среди высшего руководства хватает и тех, кто жаждет войны до полного уничтожения чудовищ, и тех, кто понимает, что их никогда не уничтожить. Всегда будут те монстры, которые живут за пределами России. Так что во многом итог переговоров будет зависеть от того, на что согласятся монстры. Ежели они дадут загнать себя в резервации, то мир вполне возможен.

— Хм, — задумчиво хмыкнул я и следом за стариком вошёл внутрь здания. А затем мы разделились. Он пошёл в свой кабинет, а я — начал искать комнату с кроватью. Те полчаса тревожного сна в коттедже лишь убедили мой разум в том, что надо бы нормально поспать, хотя за окном едва-едва проклюнулись сумерки.

Всё же я отыскал не пострадавшую во время атаки комнату, завалился на широкую кровать и накрыл голову подушкой, чтобы не слышать тарахтения рабочей техники. И уже спустя несколько минут я заснул ангельским сном. Правда, сон трансформировался в очередное путешествие в прошлое в тушке моего предка. Он восседал на колченогом стуле в мрачном сыром подвале, который освещало лишь трепещущее на сквозняке пламя факелов. В их свете я увидел тринадцать избитых, стонущих мужчин со спутанными сальными волосами и обречёнными серыми лицами. Среди них были и гномы, и орки, и эльфы, и люди.

Они, скованные толстыми цепями, лежали вповалку в дальнем конце подвала. И я видел, что часть из них была облачена в порванные, грязные синие мундиры с заострёнными лацканами и алыми воротниками. А другие несчастные оказались одеты в зелёные мундиры. Первые перемежали стоны французскими словечками, а вторые — русскими.

Кажется, на сей раз меня угораздило попасть в самое начало Великой Отечественной войны. Сейчас было лето, так как солдаты не имели зимней одежды и обуви. И ещё я понял, что мой предок ангел не делал разницы между русскими и французами. Он для чего-то решил использовать и тех и других. Но почему-то медлил или просто переводил дух.

И тут вдруг один из русских солдат-эльфов зашептал, сверкнув красными глазами:

— Отпусти, ангел, отпусти. Зачем я тебе?

— Молчи, — рыкнул мой предок, встал со стула и поднял с пола глиняный горшок. Внутри него покоилась густая тёмно-красная жидкость. И пахло от неё кровью. Он принялся окунать в неё указательный палец и рисовать на стене магические руны. Очень много магических рун. Притом что их порядок оказался довольно странен. Где-то половина рун оказалась сбита в подобие круга, а другая часть — превратилась в тринадцать лучей, отходящих от центра. И всё это напоминало солнышко, нарисованное не слишком талантливым трёхлетним ребёнком.