— Эээ! Подруга, мы так не договаривались! — тут же взбеленился паренек за рулем. — От него ж псиной тащит! У меня ща весь салон этим дерьмом провоняет!.. Мля, Серафима, че, в натуре, за подстава?! Кто за чистку платить будет, если этот бомжара твой мне диван обоссыт?!

— Заткнись, ушлепок, — молниеносное движение руки великанши, и окольцованная губа мажора оказалась намертво зажата между согнутыми средним и указательным пальцами. — Если хоть один волос с головы моего товарища упадет, я тебя, говнюк, найду и через жопу наизнанку выверну. Ты знаешь, я могу. Усек?

Перепугавшийся не на шутку парень заблеял что-то жалобно-покорное.

— Не слышу! — подпустила металла в голос Серафима.

— Ффе, фефаю! Ффе! — заскулил водила.

— Другое дело, — Серафима отпустила закровившую губу и вытерла перемазанные в багровой слюной пальцы о брендовую кофту мажора. — Все, скатертью дорога.

Развернувшись, она зашагала обратно к распахнутой двери подъезда. А наша кислотная «ауди», со скрипом покрышек сорвавшись с места, зеленой молнией пронеслась по двору и, ловко забурившись в плотный поток машин, понесла меня куда-то вперед по улицам незнакомого города.

Однако, не ожидала от толстухи, — даже негромкий маринин голос в голове, на фоне напряженной тишины между мной и водилой, прозвучал раскатом грома.

И я невольно вздрогнул.

Заметивший, по закону подлости, мою реакцию парень за рулем поморщился и презрительно бросил, глядя в салонное зеркало:

— Еще и дерганный какой-то.

— За дорогой следи ты… Плюха, — ответил я с неменьшим презрением.

— Ты попутал что ли, бомжара?! — тут же взъерепенился водила. — За толстой жопой Серафимы и себя крутым почувствовал?! А может мне тормознуть… да хоть вон там у заборчика, вытащить тебя из тачки и отбуцкать хорошенько, чтобы, сука, место свое знал?!

Пусти на секундочку, я манерам говнюка поучу, — параллельно с наездом мажора взмолилась Марина.

— Нет, не надо! — раздраженно ответил я союзнице. Но — фак! — сгоряча выдал это вслух. И говнюк за рулем, разумеется, принял фразу на свой счет.

— Че, зассал, удот!.. Колись, говнюк, че тя с Серафимой связывает?

Мажор достал. Марина права, говнюка следовало срочно «поучить манерам». Вот только сперва нужно было как-то вынудить его остановиться, а то тачка летела по городским улицам под сотку, всех и все обгоняя на пути, и ежесекундно перескакивая из ряда в ряд. Любой тычок водителя на такой скорости грозил столкновением с окружающим транспортом.

— Эй, бомжара, язык что ли проглотил? Серафима, спрашиваю, тебе, вообще, кто?

— Останови где-нибудь, мне надо поссать, — отыскал я выход их патовой ситуации.

— Потерпишь.

— Ну, как знаешь, я предупредил…

— Сука! Не смей ссать на мой диван! — резкий визг тормозов и, нагло подрезав автобус, «ауди» встает у обочины через десять метров за остановкой.

— Вали, дерьма кусок! Хошь — вон в те кусты, хошь — за остановку. Хотя, можешь и посреди остановки — так, кстати, получится даже круче. А я тебя на мобилу сниму, — откровенно угорает мажор. — Тебе ж, ушлепок, на камеру поссать не в падлу?

Только не калечь, — мысленно обращаюсь я к затаившейся в предвкушении союзнице и спускаю с короткого поводка бывшее исчадье: — Он твой.

Со следующего мгновенья я больше не хозяин своего тела, а лишь безмолвный наблюдатель… Вижу, как лицо водилы в зеркале вдруг озадаченно вытягивается. И догадываюсь, что он заметил оскал исчадья на моем лице. Мне даже становится жалко бедолагу, которому сейчас придется спорна ответить за гнилой базар.

— Че зыришь, сука, иди уже ссы.

Говнюк сам забил гвоздь в крышку своего гроба.

Марина коршуном кидается в проем между передними сиденьями и начинает наносить локтями и кулаками крайне болезненные удары по корпусу. Мажор пытается защищаться, но куда ему соперничать в скорости с темной сущностью, запредельная реакция которой отточена на охоте за теневыми тварями… Четверть минуты жесткого избиения, и размазывающий сопли слабак скулит о пощаде.

Ко мне возвращается контроль над телом и, оттолкнув по-бабьи стонущее тело, я возвращаюсь на заднее сиденье.

— Видишь, я и без Серафимы могу запросто в любой момент намять тебе бока, — объявляю, по-хозяйски откидываясь на мягкую спинку роскошного дивана.