Ладно, какие твои годы. Все придет с опытом…

Так, за разговором с союзницей, я неспешно дошагал до подъездной двери и, нажав на домофоне двойку, затаился в ожидании ответа.

— Ну кого там еще, на ночь глядя?.. — донесся из динамика задорный девичий голос.

— Свет, привет! Это я. Открой, пожалуйста, — вежливо попросил я.

Но вместо ожидаемой трели отпираемого замка из динамика горохом посыпались вопросы:

— Че-че? Кто это я? Это опять ты мелкий пакостник? Откуда мое имя узнал?

— Да это ж я — Сергей, — растерянно пробормотал в ответ.

— Да мне похрен, как там тебя зовут, утырок ты недоделанный!..

В голове, параллельно с ором из динамика, раздался истерический хохот союзницы.

— …Ну, погоди, засранец! Через неделю мне гипс снимут! На ноги встану! Я тя поймаю, и так уши надеру — что ты у меня чебурашкой станешь!

— Блин, че происходит-то?! — от возмущения я тоже перешел на крик. — Это я — Сергей Капустин! Практикант!

— Серега? Ты?! — агрессия в голосе Светы мгновенно сменилась крайней степенью удивления. И еще через секунду в динамике раздалась-таки долгожданная трель отпираемого замка.

Вскоре я уже привычно дернул вниз ручку обитой рейкой деревянной двери, с прикрученной сверху бронзовой блестящей двойкой. И через открывшийся порог шагнул в стандартную крошечную прихожую, с заваленной куртками вешалкой в углу и россыпью разнокалиберной обуви на полу, где даже в одиночестве я ощутил себя, будто в тесной собачьей конуре.

Ведущая в коридор деревянная дверь привычно оказалась заперта, но это иллюзорное препятствие, как и остальной антураж прихожей вокруг, продержалось ровно до того момента, пока я не захлопнул входную дверь за спиной… Большой палец с кольцом тут же обдало холодом. И через мгновенье окружающее меня пространство разительно преобразилось.

Стены тесной прихожей развеялись, как мираж, и я очутился на пороге просторного угловатого помещения-студии, получившегося из стандартной жилой квартиры, после сноса всех внутренних перегородок. Объема студии добавляло обилие на стенах зеркал, которых здесь было так много, что в иных местах рамы соседних висели друг на дружку внахлест. Даже входная дверь за спиной изнутри оказалась замаскирована зеркалом. Освещался лишенный окон офис сотнями горящих свечей, вставленных в подсвечники закрепленных под потолком старинных ламп. Бесконечное отражение свечей в окружающих зеркалах усиливало и без того яркий свет сотен мерцающих огоньков, отчего в студии было светло, как солнечным днем. Такая планировка, благодаря многократному отражению отраженного, визуально превращала студию в бесконечный зеркальный лабиринт, от вида которого, с непривычки, после длительного перерыва, у меня невольно зарябило в глазах.

— Боже, исхудал-то как! — донесся участливый голос девушки из-за стойки администратора. — Сергей, что ж ты там топчешься у порога, как не родной? — Ничуть не изменившаяся Светлана все в том же инвалидном кресле выехала из-за своего укрытия и, широко распахнув руки, понеслась ко мне навстречу. — Иди уже скорее сюда, потеряшка! Обнимемся, наконец.

Сделав пару шагов навстречу, я наклонился и крепко обнял остановившегося очаровательного администратора.

— А ведь поначалу пускать не хотела, — не удержался я от шпильки, размыкая объятья и помога Свете развернуться обратно к стойке.

— Извини, за ушлепка тебя одного приняла. Голоса у вас больно похожий, — стала объяснять Света, возвращаясь обратно на рабочее место. — А этот упырь малолетний, прикинь, повадился вечерами на домофон нам названивать. Кощей, подлюка, навадил! Старикану нашему, видишь ли, скучно тут в одну харю кроссворды разгадывать, и за радость языками зацепиться с незнакомым малолеткой. Мне же трындеть с малолетним хамом ни разу не по кайфу, вот и приходится отваживать. Прям, бесит!

— Да я уж понял, — кивнул я, склонившись над ограждением, и опершись локтями на стойку. — М-да, весело у вас тут.

— Ага, прям обхохочешься, — фыркнула Света и тут же, всплеснув руками, досадливо зачастила: — Ой, чего это я об ерунде всякой… Ты ж, наверняка, голодный. Да и помыться тебе не помешает… Ничего не хочу слышать! Все разговоры потом! На вот, держи сменку, и марш в душ!

Передо мной на стойку плюхнулись извлеченные из нижнего ящика джинсы, майка и даже трусы с носками (судя по наличию бирок и слюдяной упаковки на одежде, все — новое, ни разу не ношенное).

— Че рот раззявил? — хмыкнула Светка. — Это наставника твоего сменка. Санек у нас тот еще перестраховщик… И, видишь, вот, пригодилась… А это тебе еще бонусом, конкретно от меня, чтоб штаны, как на вешалке, не болтались… — Света положила поверх одежды пару тугих прищепок для бумаг. — Извини, ремня нет, потому, когда джинсы начнешь мерить, присобачь их как-нибудь аккуратненько сзади… И не надо так зыркать на меня! Это какая-никакая, но чистая одежда. И она в тысячу раз лучше того вонючего тряпья, что сейчас на тебе.

— Спасибо, — кивнул я, собирая в стопку неожиданные подарки.

— Обожди. И вот это еще возьми, — к лежащей передо мной одежде на стойку плюхнулась еще пара вполне приличных лакированных туфель, со слегка сточенными каблуками.

— Это Кощея обувка, он в них дежурит здесь, — пояснила Света. — Твои-то боты, гляжу, совсем никакущие, раз скотчем даже пришлось обмотать. Так что рожу не криви, бери и надевай смело. Размер у вас с Кощеем, вроде, один. Днем обувку себе новую справишь, эти вернешь, и старик ничего не узнает… Ну все, вали в душ. А я пока покушать тебе что-нибудь организую.