– Ладиславусечка наша! – «Ладиславусечка» поперхнулась. – Мы ж колдуна столько месяцев ждем. Наши-то, самоучки треклятые, двух слов связать не могут, магичат по бумажкам каким-то. Неучи.

Интересно, признаваться ли, что я такая же бездарная самоучка?

Пути к бегству мне отрезали. Ельна цепко ухватилась за мой локоть и потащила к пустующей центральной площади. Я бежала позади, едва поспевая за прыткой женщиной. Так и не поняла, можно ли считать ее моим наемщиком. Если так: боги, за какие согрешения вы наказываете меня?

– Куда мы? – выдернув локоть, пропищала я.

– Город покажу.

– А может, вначале – дом? – жалобно всхлипнула.

Живот заунывно урчал, всё тело чесалось. Я в принципе не горела желанием рассматривать безликие улочки, но сейчас – особенно.

– Какой дом? – опешила Ельна.

– Мне сказали, он предоставляется вместе с работой.

Глаза провожатой непроизвольно округлились до размеров небольших блюдец. Она разом обмякла, затеребила рукав моей рубашки. Наконец, махнула рукой:

– Так уж и быть, пойдем. И то верно, чего вам бояться-то?

– А чего нам бояться? – Я в сомнениях искривила бровь.

– Так нечего, – окончательно запутала меня Ельна. – Вот и он.

Буквально в сотне локтей от родового гнезда князей находилось место моего предполагаемого существования. Небольшое, но крепко сколоченное двухэтажное зданьице с расписными ставнями и узорной крышей выглядело слишком богато для простой колдуньи. Ельна приоткрыла незапертую дверь. Та пронзительно скрипнула, распахиваясь настежь.

Дом был, к сожалению, занят – его облюбовали насекомые. Паутина оплела все стены в замысловатые орнаменты, сами пауки, каждый размером с ноготь, раскачивались на тонких ниточках, как на качелях. В момент знакомства с домом передернулась даже я, привыкшая к ужасам, ибо вспомнила заброшенные склепы.

– Ну, – пробормотала Ельна, не рискнув переступить порог, – если прибраться – приличный домишко для хорошенькой девушки.

– Да, – согласилась «хорошенькая девушка», – тут… неплохо. Но почему дом пустует?

Ельна сделала широкий шаг от крыльца и заявила:

– Народ-то суеверный, а тут до вас пятеро в Божьи кущи отправились. За полгода.

Я так и застыла с открытым ртом посреди запущенных сеней.

– Но они сами умерли,– непонятным образом утешила Ельна. – Одного сожрала собака, другой захворал, третий вон с той лестницы скатился. Четвертая…

– Хватит, – застонала я.

Один паучок бесцеремонно заполз за шиворот. Его крошечные лапки ощупали рубаху. Если бы он мог говорить, то, наверное, поприветствовал бы нежеланную домовладелицу, а затем с удовольствием перекусил ею.

Изумительно! Пять человек. За полгода. По одному в месяц. Постоянство – признак качества. Оставалось время как раз для меня. Дом окончательно потерял возможную прелесть.

– Но вы же молодая, – радостно подытожила Ельна. – Не суеверная?

– И?

– Не собираетесь умирать?

– Вроде нет.

– Значит, заселяйтесь. Ничего с вами не случится. Я к вам зайду через часик-другой – покажу город да школу, где будете преподавать.

Живот то ли от страха, то ли от голода свело долгой судорогой.

– А перекусить ничего не найдется?

– Обязательно принесу! Вы только не уходите!

И она спешно скрылась из виду, оставив меня созерцать жутковатое замусоренное тряпками помещение. Ладно, не зря ж родилась чародейкой, уж с бытовыми проблемами расправлюсь.

Взрыв громыхнул вскоре после ухода Ельны. В окнах дома полыхнуло алым, оповестив округу о том, что от пауков я избавилась довольно изощренным способом: выжгла их. Из трубы повалил едкий черный дым, застилающий небеса. На представление сбежались встревоженные соседи.

– Чумной дом, – всплакнула бабушка. – Совсем юная девка была…

– Быстро она тудыть-то отправилась, – поддакнул охрипший мужской голос. – Другие недельку хоть, но держались.

– Пожить совсем не успела.

– Интересно, обуглились телеса али нет?

– Вдруг вещи какие остались после нее, – проблеял особо жадный паренек.

Замызганная сажей морда выглянула в окошко, сверкая зелеными глазищами. На лицах «встречающих» моментально появилась крайняя степень огорчения моей живучестью. Народ, не нашедший свеженького мертвеца в многострадальном доме, понуро разошелся.