Я фыркнул, но ничего не стал говорить. Драться. Только не сегодня.

Мы прошли мимо воспитки, которая окинула меня подозрительным взглядом, и углубились в коридор. Комната Калинки была предпоследней с конца. Возле комнаты столпилось несколько малолеток. Они взглянули на меня с ожидаемой издевкой.

– Че, Калинка *баря своего привела, чтобы разобраться?

Меня прямо хлестнуло от этой фразы.

– Так, давайте начистоту, – сразу сказал я, – никакой я ей не *барь, уяснили?

Дети переглянулись немного растерянно и, как мне показалось, разочарованно.

– Но ведь ты же ее парень, так? – Наконец, уточнил один из парней. Я увидел умоляющие глаза Калинки и мне пришлось сознаться:

– Да, но у нас с ней не то, чтобы секс… Платонические отношения. Она же несовершеннолетняя еще, я в тюрьму не хочу.

Компания взорвалась хохотом.

– Мне уже есть восемнадцать, вообще-то! – Краснея, заявила Калинка. Она выглядела на фоне остальных так жалко, что мне даже захотелось ее приобнять. Однако малолетки не унимались. Подбрасывая еще шуточек, они отошли от комнаты Калинки. Дверь была вся уделана краской и еще от нее чем-то воняло. Кажется, мочой.

– Будьте как дома! – Пританцовывая, говорили подростки. – Милости просим!

Калинка перевела на меня взгляд, полный слез.

– Я пойду за шваброй. – Сказал я и направился к этажному туалету. Когда я вернулся, компания подошла ближе к моей подзащитной, вынуждая ее взяться за обгаженную дверную ручку. У Калинки было пунцовое лицо, она едва сдерживала слезы. Я постоял сзади, размышляя, стоит ли мне вмешиваться или же лучше стоит оставить девушку на тропе естественного отбора. Вспомнил собственных быдло-одноклассников. Свое одиночество и школьную безнадегу. Перекошенные свиные лица. А потом, размахнувшись шваброй, бросился в атаку.

Как минимум трое получили по роже тряпкой. Еще пятеро были «ранены» в ноги и руки. Несколько получили касательные удары по спине. Я навел такого крика и визга, что полюбопытствовать вылезли даже соседи. И, словно вишенка на торте, появилась воспитка.

– Что здесь происходит?!

Завидя ее полный, семенящий силуэт, большая часть компании успела бежать. Мы же с Калинкой так и остались возле ее комнаты, сгорая праведным желанием наябедничать на негодяев. Однако справедливого суда не получилось, поскольку воспитатель вначале вышвырнула меня на лестничную площадку, а затем обрушилась на несчастную Калинку за то, что она испортила дверь.

– Но послушайте! – Тщетно кричал я на лестнице. – Калинка не виновата! Это все ее чертовы одногруппники! В чем ваша функция, если вы у себя на этаже допускаете беспредел?!

– А ты поори там еще, поори мне!.. – Отвечала зычным голосом воспитатель. – Нече шляться на этажи к маленьким. Педофил! Все про тебя расскажу вашему коменданту! Какая твоя комната? Номер!

Мне пришлось ретироваться под обреченный плач Калинки и ор воспитателя. «Ничего, – думалось мне, – по крайней мере, я отбил от нее этих п*здюков. Может быть, теперь они станут меньше ее доставать».

– Так и что? Кто это был? – Спрашивал позднее Антон, аккуратно снимая с меня толстовку, которая знатно успела припечься к спине. – Девушка какая-то, что ли?

– Да Калинка, дернул же черт… – Я залез в душ. Выругался, когда вода коснулась открытых царапин. – Малолетка из курсов. Очищаю свою карму, помогая ей изредка.

– В самом деле? – Его руки аккуратно скользили по моим ссадинам и порезам, смывая с них кровь и сукровицу. От каждого прикосновения меня будто бы било током. – Ну, тише-тише, чего ты дрыгаешься. Всего пара царапин, ничего страшного. Давай-ка, сделаю тебе приятно. Иди сюда.

5

.

«A pocket full of rye. Four and twenty blackbirds baked in a pie» 1 .

Я тупил на паре по практике языка. Заниматься совсем не хотелось, тем более планировать свою карьеру, используя при этом английский язык. Вместо успешного бизнес-плана у меня была детская песенка о шестипенсовике. Я думал обработать ее как-то по-умному, обойти классиков, так сказать, но ничего особенного не выходило. Потом мне пришло сообщение ВК.

Это был Паша. Он прислал мне какую-то фотку. Увеличив фотографию, я увидел Антона, который сидит в кафешке напротив девушки.

«When the pie was broken, the birds began to sing…» 2 .

– «И что?», – спросил я у Паши. Анимешник сразу же отписался:

– «Просто увидел Антона в кафе. Ты знаешь, кто эта девушка?».

Конечно же, я не знал. Да и какого черта я должен был знать, с кем он встречается. Может, это по работе. Может, еще что. Но Паше не нужно было подавать намеки: