– Тема! – Элла кинулась ко мне в объятия не хуже героини любовных романов. – Как давно не виделись! Как ты? Что нового? Как у вас с Пашей?

Все три вопроса были весьма отвратительными. Потому что был я хуже некуда, из новостей был только зарытый гроб в далеком северном городишке, а о Паше так и вообще язык отнимался говорить. Поэтому я обреченно разулся и упал на стул возле стола, поднял страдальческие глаза. Элла поняла все с первого взгляда:

– Как раз сырники испеклись. Будешь?

Спустя пять сырников и несколько десятков минут моего вялого блеянья насчет недавних событий, Элла присела на стул в той же обреченности.

– Какой кошмар, Тема!.. М-да, совсем у тебя новый учебный год не задался. Соболезную насчет отца.

– Спасибо…

– А с Пашей-то что? Ну, неужели совсем никак нельзя вам было сойтись? В чем причина?

Я и сам не знал, в чем была причина. Просто сначала я думал, что вот-вот найду подходящий момент, и помашу ручкой Антону, но оказалось потом, что это была совершенно наркоманская, отбитая уверенность человека в том, что чем глубже он закапывается в гору кокаина, тем меньшей силой она обладает над ним. А Паша что? Паша ждал с грустными глазами, а потом вышел на каникулы, и вот там-то его и взял за задницу Гейорги.

– Просто не сложилось. – Пришлось резюмировать мне. – Да видимо, и не было это чем-то серьезным. Так, юношеский бред.

– Да уж… – Элла поиграла длинными стеклянными бусами на своей шее. – Наверное, это все общажный синдром.

Я потянулся было за шестым сырником, пухлым как подушка, но ее фраза заставила меня удивленно застыть с вилкой над тарелкой.

– Общажный синдром? Что это такое?

Она улыбнулась как-то хитро и уклончиво. Встала, видимо, надеясь что-то от меня скрыть.

– На каникулах мне статья одна попалась. – Издалека начала Элла. – Про то, как… извини за выражение, конечно, как научный мир исследовал проблему педерастии. Был там один ученый, который обнаружил, что в закрытых сообществах, где совместно обучаются и живут лица одного пола в условиях практически полной изоляции от контакта с другими лицами противоположного пола, возникают… ну, как бы сказать… несерьезные гомосексуальные увлечения. Вот этот ученый изучал педерастию у гимназистов, и еще примеры среди моряков приводил. Пока они находятся в закрытом социуме, у них происходит распределение ролей как бы за мужчину и за женщину. Кто-то становится более женственным, кто-то наоборот. Но отличительной чертой такого вот синдрома является то, что как только появляется человек противоположного пола, или же просто люди выходят из этого социума, их наклонности исчезают. Они создают семьи, рожают детей, и все такое прочее.

Элла остановилась посередине комнаты и обернулась ко мне. На ее лице застыла извиняющаяся улыбка.

– Я совсем не хочу сказать, что у вас с Антоном все понарошку. Но, может быть, с Пашей все было именно так? Общажный синдром?

Я не сразу понял, что мне полагается ответить или хотя бы продемонстрировать признаки жизни. Рассказ о гимназистах-педерастах, закрытых сообществах и изоляции от представителей противоположного пола – это все, конечно, замечательно, но ведь у нас совсем не закрытый социум, и контактов с девушками и женщинами предостаточно.

– Ну… – Как дурак протянул я. – Не знаю, Эл, ты так неожиданно мне лекцию прочитала, я даже подготовиться не успел для интеллектуальной беседы. Можно я к тебе попозже зайду, когда мозги включатся?

– Ладно тебе. – Она рассмеялась и легко присела рядом за стол. – У нас, конечно, далеко не школа для мальчиков, и девушек в общежитии хоть отбавляй… И может быть это вообще все неправда, я же просто так в Интернете сидела. Да и потом…

Я ухватил ее за руки в тот момент, когда ее тон истерически полез вверх. Вгляделся в ее глаза и по-доброму улыбнулся.

– Я тебя понял. – Мне даже легче стало, когда я это сказал. – Спасибо за сырники, очень вкусные. Тема насчет общажного синдрома занятная, я обязательно поразмыслю на эту тему в перерывах между гимназистами. Ладно, я пошел, давай, пока!

Я более чем уверен, что она хотела мне еще что-то сказать, когда я выходил. Но мне совершенно не хотелось говорить о педерастах и Паше, поэтому я постарался как можно скорее убраться восвояси.

В комнате меня ждал Антон.

– Мазик купил?

Я бросил сумку на свою кровать и стал разуваться.

– Нет.

– В смысле, нет? Я же тебе смс написал. Ты видел?

– Видел. – На меня вдруг опять накатилась такая тоска, что прямо хоть ложись на пол и умирай. – Чего сам не сходил?

– Наверное потому, что тебе до магазина было быстрее дойти по пути из вуза, чем мне, нет?

Подо мной заныли пружины, когда я устало сел на кровать. Постарался посмотреть на Антона так, чтобы он раз и навсегда от меня отвязался. Но он всегда тупил, когда надо было принять сигнал вроде этого. Может, у него каналы забиты не тем…