Аудитория напряглась, разглядывания портретов по стенам и затылков потенциально красивых аспиранток прекратились.

Краем глаза Ковырякин увидел, как сидевший рядом с Лутэ знакомый очкарик почему-то встал и пошёл к выходу, а на его место тут же перебрался незнакомый мужчина.

– Идём дальше, – продолжил Ковырякин, – если художественный текст, как мы только что установили, несёт в себе заряд энергии, в нашем случае пока духовной, то создание трансформатора для преобразования этой духовной энергии в механическую – всего лишь вопрос времени. Мне потребовался год, чтобы создать такой трансформатор. Признаюсь, это было не так и сложно. Гораздо сложнее было отрегулировать цепь «источник – потребитель». Эту цепочку Бродский называл «Продукт взаимного одиночества писателя и читателя». Необходимо полное совпадение по многим параметрам. Поясняю, если вам понятен и нравится рассказ или роман, если вас, как говорится, текст «цепляет», то с помощью моего трансформатора вы вполне можете рассчитывать на получение дополнительного вида энергии. Ну, например, свет электрической лампочки в вашей спальне.

Лутэ изнемогала от жара справа. Её сердце металось внутри, пытаясь вырваться и убежать вслед за очкариком… Великая сладостная сила исходила от того, кто сидит уже ближе, чем просто рядом, и в этой неведомой ей прежде мужской силе балтийская девочка начала стремительно растворяться… «…а с детства была крылатой».

– В течение нескольких месяцев испытаний, – продолжал Ковырякин, – студенты-добровольцы на бытовом электрическом уровне вполне комфортно чувствовали себя при помощи моего трансформатора и коротких рассказов русских писателей 19-го века. Кипятильники, утюги, стиральные машины, телевизоры и прочее – всё это успешно апробировалось в наших общежитиях, и результаты отображены в нескольких научных статьях.

Конечно, были и неудачи, но тщательный анализ показал, что зачастую причина была в отсутствии искреннего контакта в цепи «источник – потребитель». Можно сколько угодно декларировать свою любовь к текстам Фёдора Михайловича, но если его мальчики не заставили вас украдкой вытирать слезу, то вы не взлетите. Вполне возможно, что взлетите вы на каком-нибудь другом тексте. Полгода назад я начал экспериментировать с увеличением нагрузки и создал мини-текстомобиль, проехавший первые пять километров на поэзии американских поэтов-аболиционистов, чудесные переводы которых были любезно предоставлены моим другом, присутствующим здесь, – указал он на Берлена. – Естественно, что следующим шагом было создание текстолёта. Основная сложность в том, что для длительного полёта нужен мощный, качественный источник энергии класса романов Толстого или Маркеса и, соответственно, пилот, чувствующий, понимающий эту энергию и способный быть её проводником к трансформатору.

В результате многочисленных экспериментов мы пришли к выводу, что оптимальная загрузка нашего текстолёта – два человека. Максимальная – четыре. Опытный одноместный образец находится в соседней комнате, и в перерыве его можно посмотреть. Там же можно познакомиться с таблицей соотношения художественного текста и расстояния полёта. В экспериментальных полётах участвовали студенты и преподаватели нашего института. Разумеется, на добровольной основе.

От полного обморока Лутэ спасли аплодисменты. Очнувшись, она увидела Ковырякина за трибуной, слева торжествовали Слепой с Берленом. Мед-лен-но бледная девушка повернула голову вправо. «Привет, – сказал незнакомец, – меня зовут Бескрылый. Я за тобой». Нет, аплодисменты не спасли. Лутэ потеряла сознание.

ВОПРОС. Господин Ковырякин, теоретическое обоснование вашего проекта противоречит всем законам физики. Трансформация энергии, о которой вы говорите, в принципе невозможна!

ОТВЕТ. Противоречия нет. Если законы физики, позволяющие моему текстолёту подняться в воздух, ещё не открыты, что ж, какое-то время придётся летать незаконно. Яблоки падали с яблони ещё до того, как под яблоню сел Ньютон.

ВОПРОС. У меня есть любимая книга. Кем или чем определяется искренность цепи, о которой вы говорили? И как я узнаю возможные параметры полёта?

ОТВЕТ. В текстолёте существует прибор наподобие известного всем полиграфа, который чётко определит возможную дальность и высоту полёта. Ответы на контрольные индивидуальные для каждого вопросы дадут необходимую информацию, включая степень искренности вашего контакта с текстом. Наш полиграф обмануть невозможно, и 90 % не взлетевших отчасти подтверждают этот факт.

ВОПРОС. У того же Маркеса, которого вы упоминали, миллионы искренних почитателей. Означает ли это, что все они смогут использовать его энергетический потенциал?

ОТВЕТ. Нет. Настоящая литература – иссякаемый источник энергии. Это не ветер. По моим расчётам, «Сто лет одиночества» – это примерно тысяча лётных часов на высоте до одного километра. Отработанные часы каждый раз заносятся в учётную карту, и так до полной выработки. Заниматься всем этим будет единый и единственный центр.

ВОПРОС. Вы не боитесь, что ваш трансформатор украдут, и вскоре откроются сотни таких центров по всей планете, вы запатентовали ваше изобретение?

ОТВЕТ. Не боюсь. Несколько моих коллег получили от меня именно такое задание: украсть и полностью скопировать изделие и технологию. Нечего не получилось. Я уже говорил о значении искренности и чистоте помысла как о научных категориях, в моём изобретении это работает успешно. Что касается вопроса о патенте, то… создание текстолёта было моей давней мечтой, которая, наконец, сбылась… В патенте нет смысла, мою мечту нельзя ни украсть, ни купить.

ВОПРОС. Планируете ли вы сделать ваш проект международным и есть ли страны, проявившие интерес к вашему изобретению?