Аллек и его люди могли провернуть любое дело и остаться незамеченными. Могли обмануть самых влиятельных людей и уйти от погони. Их возможности казались безграничными. У них появились деньги, появилась власть. С ними начали считаться. Аллек знал, что это лишь первый шаг к становлению настоящими людьми. Людьми, которыми парень хотел видеть своих подчинённых и себя самого.

Опасный шаг, рискованный. Но необходимый.

Тогда он превратил свою банду в небольшую общину. Оставил лишь тех, кто был ему верен, а затем организовал поселение в выделенном под снос районе Иль’Пхора. Он начал помогать городу деньгами, связями, знаниями — всем, что у него было. Взамен получая лояльность жителей и возможности для роста своего лагеря.

Большинство подчинённых капитана — как его тогда начали называть — были преступниками. И это стало для них способом искупить вину за сделанное. Способом найти себе место. Следующим шагом на пути со дна.

Именно найденные катакомбы изменили их. Изменили самого Аллека. Помогли ему стать лучше. Помогли переродиться. Стать кем-то большим, чем сбежавший из дома сын генерала. Чем попрошайка. Чем бандит и вор.

И вот теперь парень снова оказался здесь. Под городом. Пойманный, связанный, беспомощный. Преступник, приговорённый к смерти. Он снова вернулся назад. На дно. И, пожалуй, юноша всегда знал, что такова цена любой ошибки.

Аллек никогда не обманывал себя — он сделал достаточно плохого и, вполне вероятно, заслуживал смерти. Однако он не мог позволить себе умереть сейчас, когда его люди и город в опасности.

Капитан прищурился, пытаясь привыкнуть к свету. Он знал, что его затащили под почву, но не узнавал место. Чувствовал знакомые запахи отсыревшего камня, сырость и плесень. Слышал еле заметное журчание воды за стенами, отдающееся звучным эхом.

Он несколько раз моргнул, осматриваясь. Над головой покачивалась одинокая лампа, свет от которой едва освещал углы небольшой комнатушки. Из мебели здесь были лишь несколько стульев и небольшой письменный столик — пустой и заросший паутиной. Капитана окружали голые каменные стены, снизу покрытые мхом, и лишь под потолком тянулась тонкая вереница труб, время от времени едва слышно вибрирующих.

Капитан прокручивал в голове случившееся и никак не мог найти хоть какое-то объяснение. Никто не должен был знать о пути его отхода. Погони за ним также не было. Простые солдаты вряд ли решились бы преследовать сына генерала Болло, а на случайных патрульных напавшие на него люди не походили. К тому же, капитан не увидел на их форме никаких нашивок или знаков отличия. Нет. Это не было совпадением или случайностью. Кто-то знал, где искать, и ждал именно его.

Что-то шевельнулось слева от парня.

— Оставьте нас, — проговорил чей-то тихий голос со слегка заметным незнакомым капитану акцентом. Аллек вздрогнул, взглянул в угол комнаты, откуда шёл звук, и только теперь увидел силуэт человека, вальяжно развалившегося на стуле. Мужчина был низким, толстым, с короткими пухлыми руками — не солдат, это уж точно. А его костюм, на сколько мог судить капитан, стоил больше, чем некоторые дома на Иль’Пхоре.

Аллек дёрнулся, стараясь вырваться, и его ободранный запястья снова зажглись болью. Он был накрепко привязан к стулу и не мог даже шевельнуться.

Двое солдат, которые всё это время стояли за его спиной, послушно вышли из комнаты. Мужчина проводил их взглядом, а затем подошёл ближе к капитану, и тот смог рассмотреть его лицо. Первое, что бросалось в глаза — дружелюбная, но ненастоящая улыбка. Так её мог изобразить неумелый художник. Каждая мышца делает ровно то, что от неё требуется, однако холодные глаза выдают фальш.

Будто прочитав мысли капитана, мужчина улыбнулся ещё шире, оголяя два ряда ровных белых зубов. Он был круглолицый, с маленьким носом и тонкими губами и совершенно не казался опасным. Дополняло это ощущение зелёная бабочка на шее, совершенно не подходившая к строгому костюму.

— Как вы себя чувствуете, капитан Болло? — проворковал он спокойным и дружелюбным голосом.

Аллек напряг память. Он знал всех подручных мэра Олси в лицо, а с некоторыми даже вёл дела. Знал большинство чиновников, к мэру не относившихся. И уж конечно, он был лично знаком со всеми, кому мэр не нравился. Словом, он знал на острове всех, кого действительно стоило знать. Однако человек перед ним был ему незнаком.

— Кто вы, бездна вас проглоти? — хрипло спросил капитан. Голос его слушался плохо — оставалось лишь гадать, сколько времени он провёл без сознания.

— Поверите ли вы мне, если я представлюсь вашим другом? — ехидно усмехнулся толстяк, и взглянул на Аллека, будто ожидал ответа. Затем тихонько рассмеялся. — Нет, конечно, не поверите. Так же я сомневаюсь, что мне удастся убедить вас, что я ваш доброжелатель. — Он обвёл пухлым пальцем пленника. — Ну… Вы понимаете. Из-за всех этих верёвок. Что ж. Тогда я, пожалуй, отвечу, что я ваш спаситель.

— Вы со всеми, кого спасли, так любезны? — Аллек вновь безуспешно попытался пошевелиться. — Где мои люди? Что вы с ними сделали? Они ни в чём не виноваты, я сам отдавал приказы!