Теперь от всей семьи осталось всего ничего… Прежде я была слишком мала, чтобы понять и оценить слова отца, и только когда начались наши с братом мытарства, постигла их правоту. Встречавшиеся мне на пути люди готовы были только брать и радовались, когда им это сходило с рук.

Поэтому Абеля мне не жаль: тот, кто бездумно растрачивает себя, не должен жаловаться, что его разобрали на части. Вдобавок, никогда в жизни я не посочувствую тому, чье сердце на стороне кого-то из Скальгердов!

Людо ждал меня в комнате.

— Принес? — Я быстро прикрыла дверь.

— Да. — Он протянул мне то, о чем мы договаривались.

— Годфрик уже направился в часовню, я только что видела. А мне вот-вот принесут траву, и тебя не должны застать.

— Не застанут, — Людо откинул волосы мне за спину и погладил щеку. — До пира мы вряд ли ещё свидимся, а там ты уже будешь ею, так что я хотел сказать… просто делай, как договорились, Лора.

Я сглотнула и кивнула. Он не отпускал щеку, и я почувствовала, как напряжена рука.

— И обещай: что бы ни случилось… ты не ляжешь с ним.

Значит, и он об этом думал. И, верно, забыл, что мне положено знать только про кровь и спальню, но не о том, что в ней происходит.

— Даже если что-то пойдет не так?

— Даже если, — жестко сказал Людо. — Мы найдем другой способ.

Размышляя в эти дни над предстоящей ночью, я решила, что, в случае чего, между крахом плана и выполнением задачи, для которой меня наняла леди Катарина, выберу второе, хотя меня воротило при одной только мысли о том, чтобы лечь с Годфриком. Особенно после сцены с Абелем. Людо будет вне себя, но потом поймет, что так было нужно…

Я отвела глаза, но брат резко развернул моё лицо обратно.

— Обещай! — хрипло повторил он.

Я чуть кивнула, но мнения не переменила. Он отступил, мгновение молча смотрел и направился к выходу. Выглянув в коридор и убедившись, что снаружи никого, я шире растворила дверь, и Людо беззвучно выскользнул наружу.

Остаток дня старательно изображала хворающую. Теперь отсутствие в часовне и на вечернем празднестве леди Лорелеи Грасье не вызовет вопросов. Главное, что там будет супруга короля. Кем бы она на самом деле ни была.

Пир мне запомнился разбитой мозаикой. Мозг отмечал только детали, а не общую картину, и больше на уровне чувственных впечатлений: слепящие огни огромных свечных люстр на цепях, рассыпанные сотнями отражений по залу, густой запах шалфея и лаврового листа, источаемый чашами с водой для мытья рук, затейливые поилки с гренашем в виде фантастических тварей, жирные разводы от губ на поверхности вина в кубках, золоченные клювы и лапки у птиц на золотом же блюде в центре стола, изукрашенный эмалью и узорами шкап-креденца, откуда сенешаль [12] брал поочередно единорожий рог на цепочке, жабный камень, агат и прочие змеиные языки и касался ими кушаний, проверяя их на наличие яда, прежде чем подать нам на стол, и моему воспаленному воображению мнилось, что рог кровоточит, указывая на заговор…

И люди-люди-люди всюду. От неумолчного шума голосов тяжко бухало в висках и ломило затылок, а от мельтешения головных уборов и нарядов, сплошь из сиглатона, атласа и парчи, подташнивало. Перед глазами проносились подбирающие кости с пола звери и хороводы гостей: смеющихся, поднимающих кубки, травящих анекдоты, обжирающихся, давящихся, хлопающих жонглерке в цветастом расшитом блестками наряде. Её танец вызвал бурю аплодисментов и не слишком пристойных замечаний, а юбки взметались и кружились, опадали и снова взлетали вверх…

Мои руки, руки леди Йосы, держали ложку и нож с рукояткой из чередующихся полос кости и эбена, больше для вида, потому что все моё внимание сошлось на том, чтобы не допустить ошибки, не напортачить с какой-нибудь мелочью. Около часа назад мы с её величеством обменялись одеждами в нише со скульптурой Праматери. Я переоделась в свое старое платье, пришла пораньше, спряталась там и считала удары сердца, пока не услышала шаги. Велев сопровождающим остановиться поодаль, она приблизилась к изваянию, якобы для молитвы, и задернула шторку.

В последний момент я вспомнила о талисмане у неё на шее и повесила его вдобавок к двумя другим предметам, спрятанным в мешочке у меня на груди. О них знаем только мы с Людо. Белокурый волос запустил процесс — тут уже не до разборчивости. Во время превращения леди Йоса держала меня, крепко обхватив обеими руками, а я изо всех сил зажимала себе рот ладонями, давя звуки, могущие выдать нас фрейлинам в полудюжине шагов от ниши. Мы рисковали… весь наш план сплошь построен на риске и балансирует на остро заточенном лезвии.