— А мне казалось, — отвечала Сильвия, хитро улыбаясь, — что ты хотела тренироваться вместе со мной.

— Это тренировка.

— И в чем она заключается?

Люсия задумчиво хмыкнула. Казалось, в эту секундную паузу она пыталась придумать ответ, и она его нашла:

— В ношении женских платьев.

Сильвия улыбнулась. И она и Люсия знали, что ношение платьев теперь не было проблемой. Просто Сильвия предпочитала комфорт, но все же она была готова иногда пожертвовать им ради каких-либо целей. Особенно если целью было примирение с членами семьи.

Глубоко вздохнув, девочка приподняла взгляд на ясное голубое небо и подумала:

«Как жаль, что уже завтра я двинусь в путь».

— Ты провела дома совсем мало времени.

Раймонд стоял на коленях перед дочерью с теплом и заботой удерживая ее руки. Его грустный, словно щенячий взгляд, выпрашивал Сильвию остаться, правда, на нее даже это давление не работало.

Улыбнувшись, девочка слегка сжала ладони отца и приподнятым голосом ответила:

— Что поделать? Я просто обязана вернуться в академию. Вон сколько времени упустила.

Раймонд недовольно пожал губы. Пока он размышлял, как бы вынудить Сильвию остаться дома, все остальные члены семьи молча наблюдали за этой сценой. Они стояли на тропе прямо перед воротами, ведущими прочь с земель семьи Роллан.

— Если что, — решительно заговорил Раймонд, — ты всегда можешь уйти из академии.

Сильвия удивленно замолчала. Она даже не знала, что ответить на такое внезапное предложение. У других членов семьи первой реакцией также было удивление.

Раньше всех пришла в себя Люсия. Она недовольно цокнула, и, надо сказать, не без намерения привлечь к себе внимание. Приблизившись, мать дома Роллан строго посмотрела на своего мужа, а затем и на растерянную дочь.

— Взялся за дело, доводи его до конца! — решительно заявила Люсия, явно обращаясь к Сильвии.

Девочка усмехнулась. Отчего-то ей вспомнилось то, что ее матушку когда-то уже выгнали из академии, и это явно нельзя было назвать доведением дел до конца. Но, даже не смотря на эту промелькнувшую в голове мысль, озвучить ее Сильвия так и не рискнула.

— Да, да. — Сильвия потянула на себя руки, как бы вынимая их из хватки Раймонда. — Двадцать второе правило лагеря благородных дев.

Девочка отступила на шаг и с улыбкой посмотрела на отца. Она понимала, почему он смотрел на нее с таким сожалением. Ему не хотелось отпускать своего ребенка далеко, к тому же на такой долгий срок. Возможно, Академию духа можно было назвать единственным в своем роде заведением, которое не включало в процесс обучения «каникулы» и «выходные дни». Когда в других академиях ученики спокойно возвращались домой, лишь духовники могли не появляться годами.

Сильвия приподняла взгляд и посмотрела на Эдварда. Старший брат стоял позади родителей и совершенно ничего не говорил. Когда его взгляд и взгляд Сильвии встретились, он лишь кивнул, будто тем самым прощаясь со своей сестрой.

Улыбнувшись, девочка приподняла ладонь и приложила ее к собственной груди. Под мягкой тканью черной кофты можно было нащупать украшение на тонкой серебрённой цепочке, подаренное ее семьей еще перед проведением суда. Сильвия не стала от него отказываться, и решила даже не снимать с него зачарования.

Этот ее жест сработал как намек. Эдвард сразу понял, что Сильвия, смотря вот так прямо ему в глаза, и указывая на кольцо, давала свое разрешение на слежку за ней, но не постоянную. То, что Эдвард не должен был наблюдать за ней все время, можно было понять по некоторой строгости во взгляде и сдвинувшимся вместе светлым девичьим бровям.

Быстро развернувшись, Сильвия гордо приподняла голову и шагнула вперед. Теперь, когда все ее дела в семье были улажены, начинался новый этап ее самостоятельного пути.

На губах появилась улыбка. Приподняв правую руку, девочка махнула ей и уверенно произнесла:

— До встречи.

***

Тем временем за большим круглым столом плечом к плечу сидели представители Академии духа. Здесь были собраны самые разные личности: старейшины и главы пантеонов. Всего за столом насчитывалось около двадцати человек, каждый из которых совершенно не походил на другого. Мужчины, женщины, молодые и старцы — в этом месте находились все возможные группы людей. Не было и какой-то одной нации, потому как многие из старейшин когда-то в прошлом были представителями различных кочевых или коренных народов.