Только сестра.

Захлопнись, Василиса. Лапша закончилась слишком быстро и улыбку стало бы невозможно скрывать, если бы хмурый Эрик, ведущий лодку в одиночестве, не пробубнил скорее Касс, чем нам:

— Приплыли. Выгружаемся.

Лодка медленно зашла под штору из плюща, идеально уместившись в проем балкона в старом недостроенном доме стиля барокко. Дом зарос всем, что умело расти по вертикали, цепляясь за крошащийся кирпич. Деревянный нос ткнулся в порог из бетона, и мы выскользнули в маленькую комнатку, на четверть заполненную водой. Высокие сапоги ярко-желтого цвета бросали блики на дождевую воду и хлюпали, звенели, урчали; недостроенный дом множил изданные нами звуки так, что нам казалось — в соседних квартирках кто-то ходит.

— Если подняться на этаж выше, сможем даже поспать, — Джейд вышел последним, согнувшись под несколькими рулонами — пледы и спальники быстро разошлись по рукам.

Спать на бетонной крошке оказалось холодно и сыро. В голову лезли образы последних дней и с особой болью — Лина. Нашему первому уроку суждено было оказаться последним и теперь я понятия не имею, к кому обратиться — этим людям я не признаюсь в том, какой я новичок в магии.

Разве что Джейду.

Остаётся только практиковаться в уже изученном. Написать Тесс тоже нет возможности — чернила и пучок разношерстых перьев остались в комнате. Мне слишком жутко было подниматься мимо уснувших матери и сестры. Слишком.

На глаза навернулись соленые слезы, но я только сморгнула их, всхлипнув случайно. Из темноты, неожиданно близко, послышалось:

— Плачешь? — голос принадлежал девушке

Жаль, что не парню

— Нет, насморк, — соврала я, быстро и украдкой вытираясь рукавом. И вовремя.

В сыром помещении, совсем недалеко от меня, зажегся карманный фонарик. Кассандра поднялась и направила луч света на парней:

— Спят. А у тебя чего? — девушка выглядела абсолютно бодрой, словно и не собиралась сегодня отдыхать. Она отодвинула одеяло, и я заметила то, что видеть не хотелось. Серебряный блеск ножа. Нет, только не сегодня. И я решила быть храброй:

— Зачем тебе? — указала на оружие, а сама приготовилась вытащить свое. Конечно, стащить кинжал из музея оказалось проще, чем я думала. Как будто кто-то хотел, чтобы я его взяла.

— Ты разве не заметила? — Кассандра, казалось, даже не подумала прикончить меня за то, что я узнала ее тайну. Только кивнула на Эрика.

— Да. Да, я в курсе. Но ты думаешь, он решится на…?

— На меня — нет. У нас с парнишкой старые счеты. А на тебя — запросто, — она тряхнула головой, лучик света заскакал, и я разглядела веснушки, тщательно замазанные косметикой. Тот факт, что у непробиваемой Кассандры есть веснушки, почему-то меня рассмешил:

— То есть, ты меня защищаешь тут? — она скисла, и тут же нахмурилась:

— А ты чего лыбишься?

— Они классные, не замазывай. Я серьезно, тебе идет, — и тут же прикусила язык, рассчитывая на колкость. С нее станется

— Думаешь? — Кассандра вмиг растеряла свою холодность — действительно, может быть. Меня на «ты», пожалуйста — я немного опешила от ее непоследовательности, но кивнула:

— Хорошо. Касс, — попробовала имя на вкус.

Говорят, у некоторых людей к ночи пропадает маска. Наверно, Касс из таких. Засыпая, совершенно усталая и странно счастливая, я пообещал себе, что и правда встану к рассвету — Касс согласилась поучить меня, сохранив все в тайне. И усмехнулась, представляя, как завтра нам придется усердно возвращать холод на лица.

Вода, громко звеня ручейками, затопила третий этаж. Лодку перевели повыше, привязав к расшатанной оконной раме, и теперь стена плюща не скрывала деревянное суденышко — да и не от кого было прятаться.

К обеду солнце, соизволившее выйти, сделало дождь грибным. Золотистые зайчики, отскакивая от воды, кидались на стены, зарывались в волосы и мешали смотреть на запад, на их источник. То, что вчера вечером казалось не подвластной свету толще, мутной и зеленоватой, сегодня оказалось прозрачным слоем, почти не искажавшим городские улицы, оставшиеся под нами. Поначалу я боялась глянуть вниз, в страхе заметить застывшую фигуру, укрытую склизкими водорослями и илом, но люди исчезли с улиц. В опустевших магазинчиках стояла гулкая тишина. Люди не просто уснули — растворились в воде, в воздухе.

Я сидела, навалившись на холодную бетонную плиту, и украдкой повторяла руну земли — кривая линия, изгибаясь дугами, заполняла половину расстояния от запястья до локтя и — резкая прямая внизу, подчёркивая рисунок. Я старалась делать это без усилий, чтобы не засыпать наше обиталище песком, но от руны все равно летели мелкие песчинки и камешки, оседая на свитере. С воды потянуло холодом и я поежилась, отталкиваясь от камня и укутываясь в ткань посильней. И поймала на себе взгляд.

Эрик кинул, чуть не попав мне в лицо, огромный клетчатый плед, способный укутать нас обоих. Я прогнала мысль и с благодарностью залезла в него. Солнце дарило только зайчики, обжигая кристально-чистым холодом.

Плед пах лаком для кожаной обуви и почти неуловимо щекотал нос запахом хвои, вперемешку с металлом. На обратной стороне век всплыла колючая водолазка и его грубая рука, испещренная шрамами.

Я поежилась и оглянулась в поиске спасителя, с надеждой выискивая Касс взглядом. Может, она вспомнит, что должна о чем-то рассказать? Пусть хотя бы просто насмешливо скривится и покажет, как правильно рисуется руна.

Но тесную комнатку с каплями дождевой влаги на холодных стенах разогрел до предела вошедший Джейд. Окинул помещение взглядом, нахмурился, согнулся и уперся спиной в лоджию: