Девочка в синем сегодня не придет — а значит, не придут и воспоминания о сестре. И все это слишком быстро, слишком неожиданно, просто перебор.

Касс сжала мою руку в последний раз и тоже выскользнула в люк. Быстрый вдох, я подошла к краю. Дождь забрался под воротник, вымачивая рубашку насквозь, и в мозгу пролетела мысль о зонтике. Яркой искрой разбилась о большое и черное, бесформенное. Интересно, с каким страхом войдут в Обитель другие? Я поняла, что мы с Эриком боимся одного и того же и перед глазами пролетела сеточка шрамов, колючая водолазка. Пальцы вдруг потеребили и сжали воздух, словно его рукав. Быстрый выдох.

Перед глазами все закружилось. Мы оба боимся смерти — нам не оставили других страхов, все решив еще вначале. Поэтому он напал тогда, на крыше школы — парень боялся умереть из-за меня, он заранее знал, что нас натравят друг против друга. Я готова его простить — это было не его решение, не Эрика, а его отца, других Охотников. Зло скривилась, понося этот культ истребления Колдуний. Его метка в виде половины солнца, очевидно, символ. Парню некуда от этого деться — этот страх, эти фальшивые желания вошли медленно, притворяясь истиной — я знаю. Мы оба прошли одно и то же.

Что ты, черт побери, творишь?

Я, словно очнувшись, в ужасе отступила от края крыши, помотала головой и опрометью кинулась к спасительному люку. Проскальзывая внутрь, по обветшалой лестнице, тонула в мурашках. Холодный дождь забрался всюду.

Мимо разъяренного Эрика проскочила с трудом, добралась до спальника и вытащила потертые джинсы и гигантский свитер, в котором — так давно — выгружала свежие яблоки, привезенные с рынка. Не так хотелось бы найти камень воды, но та одежда, что пускает ручейки по запястьям, не успеет высохнуть. И я метнулась в соседнюю комнатушку, совсем тесную, не больше чулана, на ходу стаскивая прилипшую к телу рубашку.

Когда темнота укрыла каморку, и я услышала привычный звон лезвия, вызывающий дрожь, его шершавая ладонь просто легла поверх моей — он знал, что этого будет достаточно.

Пройти, прижавшись к бетонной стене, щупая носком пол, чтобы не наступить на кусок железной проволоки или кирпич, чтобы не выдать себя, оказалось куда труднее, чем мы думали. Каждый шаг давался с трудом, капельки холодного пота стекали по лицу, по дорожкам, образованным слезами. Я не чувствовала онемевшие кончики пальцев и только сжимала их сильнее, снова и снова, как мантру, повторяя: шаг, остановка, проверка, шаг, остановка, шаг. В дверной проход нырнула рыбкой, с трудом сдерживая стон облегчения, перекатилась на спину.

Его рука на моем запястье.

Заткнись!

Я схватила Джейда повыше локтя, поднимаясь и помогая ему не упасть. Мы добрели до лестницы, то и дело оглядываясь, и он первым ступил на скрипящую ступеньку, сколоченную из старых досок. И снова шаг за шагом, проверяя носком кед, поддерживая друг друга. Мы спустились на четвертый этаж, уже затопленный выше середины и Джейд указал мне на деревянный нос лодки, выплывший из тьмы. Парень осторожно повернул ее боком к нам и помог залезть, не производя слишком много шума. Как только я оказалась полностью внутри лодки, не выдержала и повалилась на выстеленный шерстяным пледом пол, обхватив колени. Джейд, кажется, тоже с трудом держал себя в руках, но весло взял и быстро, с тихим шелестом раздвигая воду, вывел нас на безопасное расстояние. Я поднялась на колени и выглянула за борт.

В темноте не было до конца понятно, где кончалась вода и начиналось небо, так, что мы словно парили в воздухе, иногда отталкиваясь веслом. Я, как зачарованная, рассматривала полузатопленный город, поросший мхом и лианами, опустевший до неузнаваемости. И вдруг поняла.

— Дождь прекратился? — Джейд в изумлении подставил руку ветру. Но ни одна капля не осела на раскрытой ладони.

— Что это значит? — я высунулась из лодки, рискуя ухнуть в темную бездну воды и вся напряглась, силясь ощутить уже такие привычные капли на спине, руках, волосах.

Но воздух замер, идеально спокойный и не колеблемый дождем. Тучи скрыли небо, полностью оградив нас от какой-либо смены картинки. Казалось, будто мы не двигаемся, хотя дома проплывали мимо, как и должны были.

— Думаю, это к тому, что мы все делаем правильно, — Джейд с уверенностью удвоил силу и лодка понеслась во весь опор, чуть не загребая носом воду.

Я вернулась на сиденье и в задумчивости проводила взглядом одинокий фонарь. Что бы все это ни значило, я только возьму камень и вернусь назад. Все ради того, чтобы все это прекратить, вернуть в нормальное русло. Хотя где мы и где «нормально»? Я усмехнулась и заставила себя перевести взгляд с Джейдовой спины на всплески его весла и мутную воду.

Мы бесконечно долго протискивались между высотными домами, огибали торчащие из воды деревянные балки и плавучие острова из пластиковых стаканчиков. Парень молча работал веслом, время от времени тряся головой, словно пытался прогнать назойливые мысли, и кусал губы. Я молчала, ежеминутно задерживая дыхание и, кажется, в конце концов просто забыв дышать.

За нами, в водной ряби, которую мы оставляли за собой, мигнул огонек. Я пожала плечами и обернулась на Джейда, проверить, не хочет ли он поговорить. Очевидно, не хочет.