Я кивнула и протянула ему руку:

— Добрый день, лейтенант Бахар.

Он, кажется, вздохнул с облегчением и поспешил пожать мне руку. При этом рукопожатие у него было достойным, сильным, но очень аккуратным. Всё-таки не подковы гнул, а даме ручку пожимал. Хотя, судя по силе пальцев, мог бы и подковы.

Он тем временем взглянул назад за моё правое плечо и вдруг снова высокомерно выпрямился и поджал губы. Я обернулась к Хоку. Конечно, следовало догадаться раньше. Взгляд моего старпома был полон огня, ноздри трепетали как у скаковой лошади на старте.

— Когда мы виделись в последний раз, — негромко произнёс он, мягко выходя из-за моего плеча и приближаясь к лейтенанту, — вы, кажется, были в чине командора третьего класса.

Тот шагнул ему навстречу и ядовито улыбнулся:

— Что поделаешь, одних за проступки разжалуют, а других вышвыривают вон…

Они были примерно одного роста и стояли друг против друга, глядя глаза в глаза. В воздухе почувствовался запах озона. Пока он не сменился запахом палёного, я решила вклиниться в диалог.

— Лейтенант Бахар!

— В экипаже меня зовут Мангустом… — не отводя взгляда от лица Хока, поправил он.

— Лейтенант Бахар, — повысив голос на полтона, произнесла я.

Он, наконец, оторвался от Хока и, развернувшись ко мне, вытянулся в струнку. Прекрасная офицерская выправка. Про таких говорят: краса и гордость.

— Прошу прощения, командор.

— Идёмте, старпом, — произнесла я, разворачиваясь к двери, но не спуская взгляда с этой парочки.

Проходя мимо Хок всё-таки намеренно задел Мангуста плечом, а тот беззвучно шевельнул губами, словно, бросил ему вслед проклятие. Мы вышли из отсека, и только тут я сообразила, что из-за этой пикировки не смогла задать Белому Волку множество вопросов. Я раздражённо пихнула Хока локтем:

— Это что за демонстрация?

— Старые счёты, — мрачно выдавил он.

— Вижу. Но не думай, что я позволю вам сводить какие-то счёты на моём корабле!

— Я понял. Ты ему объясни.

— Если будут проблемы, спишу его на Землю.

— Нет! — Хок резко остановился, вцепившись в моё плечо. — Командор, мы не можем потерять такого специалиста! Таких, как он, единицы. Он как тень, как ветер везде проскользнёт, всё разведает, и никто его не засечёт. Он может стоять у серой стены, а наблюдатель, глядя на эту стену в упор, не увидит его! Он как ящерица, вот есть, и мгновение спустя — уже нет. Как змея может пробраться в любую щель, спрятаться за любым камнем, просочиться сквозь стену, затаиться в сумраке под потолком…

— Насчёт стены ты хватил, — усмехнулась я.

— Не уверен, — хмуро возразил он. — Мангуст мастер, виртуоз… Он один стоит целой РДГ.

— Кстати, что такое РДГ?

Он недоверчиво посмотрел на меня.

— Ты что, не знаешь? Разведывательно-диверсионная группа.

— Диверсионная? — переспросила я. — Серьёзно?

Он пожал плечами.

— Так в судовой роли написано.

— В судовой роли… Я ещё не читала.

Я развернулась и пошла дальше, соображая, против кого нам устраивать диверсии, но потом всё-таки решила оставить это на потом, а пока расставить все точки над «i».

— А что за счёты? Что вы с ним не поделили?

Хок устало вздохнул.

— Ну, какое это имеет значение теперь? Ладно. Женщину мы не поделили. Честно говоря, мы никогда не были друзьями, а тут и вовсе сцепились. Две дуэли, третья была бы для кого-то последней, если б нас не разогнали по разным кораблям в разные флоты.

— Ясно. Я так же делала… — кивнула я. — И сделаю снова, если вынудите. Но уйдёт он. Понятно излагаю?

Хок хмуро кивнул и поплёлся следом за мной.

— Куда дальше? — спросила я, подходя к лифту.

Хок пожал плечами.

— Мы почти всё осмотрели. Можно, конечно, подняться в ангар, поползать в трюме… Но лично я б направился на кухню. На завтрак я не успел, обед пропустил…

— Нет более душераздирающего зрелища, чем страдающий от голода красивый мужчина, — усмехнулась я. — Пойдём, надеюсь, нам не откажут в куске хлеба…

— С толстым-претолстым куском ростбифа, — плотоядно ухмыльнулся он.

Я рассмеялась и прыгнула в шахту. Силовой поток тут же подхватил меня, и я съехала с него, как с горки, в очередную сказку. Здесь был такой же большой салон, как и на верхнем этаже, но оформленный в мавританском стиле: низкие широкие диваны с набросанными на них подушками, а между ними — деревянные аркады, с которых свисали легкие занавеси, резные узорчатые шестиугольные столики, похожие на беседки, и кресла с прямыми спинками и подлокотниками. На столах стояли чеканные и цветного стекла кувшины, вазы, накрытые полупрозрачными салфетками с вышитыми по кромке золотыми узорами, и кальяны.

Я обернулась и посмотрела на Хока.

— Слушай, это всё не слишком? Счастье счастьем, но у нас здесь не дом отдыха, а боевой звездолёт.

— Не нравится — уберём, — заверил он. — Поставим здесь что-нибудь полезное. Например, плакат «Делу — время, потехе — час».

— Ага, — кивнула я. — Или «Кто не работает, тот не ест».

— Разумно, особенно, если учесть, что кухня здесь за стеной.

— А то, всё диваны, диваны…

— Ну, что ты имеешь против диванов? — не выдержал он. — Я, например, люблю диваны. Диван — лучший друг человека. Он всегда рад гостям и никогда не ворчит, что ему некогда и все надоели. С ним уютно и надёжно…