Евгений сжал кулаки и сделал несколько шагов к Валевскому.

– Вы – проныра! – мрачно сказал студент поляку. – А знаете, что бывает с пронырами?

– А вы знаете, что бывает с теми, кто изготовляет динамит? – огрызнулся Валевский, на всякий случай отступив назад. – Или вы собираетесь рассказывать мне сказочки, как вашим кузенам, что занимаетесь тут фотографией, а мыло варите для отдохновения души? Я, черт возьми, по роду своей профессии нередко имел дело со взрывчаткой! И я вам скажу, что вот это, – Леон указал на то, что пирамидой возвышалось под мешковиной, – вовсе не мыло!

Аполлон Русалкин оторопел.

– Так, значит… Женя, он ведь неправду говорит? Женя!

– Аполлон… – дрожащим голосом прошептала Наденька. – Аполлон, мне страшно… Идем отсюда, прошу тебя!

– Боюсь, никто отсюда не уйдет, пока все окончательно не разъяснится, – прозвенел вдруг голос Амалии Корф.

Наденька со страхом обернулась к незваной гостье, которая неожиданно возникла в дверном проеме, и тут Евгений Жмыхов, очевидно, принял решение. Он бросился к кузине, вырвал у нее из руки лампу и отскочил к столу, на котором лежал динамит.

– Ни с места! – закричал студент. Глаза его налились кровью, на лбу вздулись жилы. – Я всех взорву, слышите? Всех! Я брошу лампу на стол, и вы все взлетите на воздух! Сатрапы! Палачи!

– Женя… – пробормотал Аполлон. – Женя, но это же…

Студент затряс головой.

– Всех взорву! – По его щекам катились слезы. – Вы нас вычислили, но вам все равно не жить!

– Леон, – спросила Амалия у Валевского, – там и в самом деле динамит?

– Да, – ответил тот, кусая губы и досадуя на себя.

Наденька покачнулась, и молодой человек поддержал ее под локоть. Евгений бросил взгляд на кузину, и в его лице мелькнуло что-то человеческое… Что-то, чем Амалия обязана была воспользоваться.

– Послушайте, – баронесса старалась говорить как можно спокойнее, – ваша кузина тут ни при чем, и ее брат тоже. Вы хотите, чтобы они тоже погибли?

Рука студента, державшая лампу, дрогнула.

– Не имеет значения, сколько потребуется жертв, чтобы положить конец гнусной тирании, – гордо произнес он.

Услышав его слова, Наденька залилась слезами.

– Можете не уговаривать меня, – добавил Евгений. – Я все равно брошу лампу.

– Дайте им уйти, – неожиданно проговорила Амалия. Она вскинула голову, ее глаза сверкали.

– Что? – Студент явно растерялся.

– Дайте им уйти, – повторила баронесса. – А я останусь. И тогда бросайте лампу.

– Это какая-то ловушка? – недоверчиво спросил Евгений. – Вы пытаетесь меня поймать?

Студент поудобнее перехватил лампу, которая сдавленно зашипела. И Аполлон поймал себя на том, что не может оторвать от нее взгляд.

– Нет, – ответила Амалия. – Просто в отличие от вас я считаю каждую человеческую жизнь самостоятельной ценностью.

– О да, – кивнул Евгений, – и вы блистательно подтвердили вашу теорию, когда несколько часов тому назад убили человека в нашем доме. А ведь его жизнь, если верить вам, тоже была самостоятельной ценностью.

– Вы меня поймали, – согласилась Амалия. – Впрочем, ценность ее стремительно обесценилась, когда тот господин попытался перерезать глотку пану Валевскому. – Баронесса пожала плечами. – Хотя можете думать обо мне что вам угодно. Вы дадите им уйти?

Наденька тихо плакала. Евгений скользнул по ней взглядом, перевел взор на бледное лицо Русалкина и нехотя кивнул.

– Пусть уходят, – сказал он, – я даю им одну минуту. А потом брошу лампу. В конце концов, – добавил студент с усмешкой, – одной служительницы самодержавия будет вполне достаточно. Хотя мы хотели вовсе не этого – мы хотели уничтожить оплот самодержавия.

Баронесса обернулась к Аполлону.

– Там, снаружи, господин Рубинштейн, господин Половников и остальные. Предупредите их, чтобы уходили как можно быстрее. Даже так: бежали со всех ног. Думаю, после взрыва тут останется очень немного.

И Амалия улыбнулась – храбрая женщина, которая намерена была держать лицо до конца, несмотря ни на что.

Русалкин с трепетом посмотрел на баронессу Корф и повел прочь сестру, которая шаталась и еле держалась на ногах от ужаса. Последним из сарая вышел Леон Валевский. Он обернулся к Амалии, хотел что-то сказать, но удержался и быстро скрылся за дверью.

– Вы собирались убить царя? – спросила Амалия у Евгения. – Когда он приедет в ваш город?

Свободной рукой студент извлек из кармана часы и взглянул на них.