Что ж, логика на самом деле есть. Как-то же объявилась Варвара около той скалы. Я посмотрела на Лешу:

— Костя должен осмотреть тело.

— Я же сказал, что попробую организовать.

— А кто заявил об исчезновении вашей жены? — ожил Ботаник, все еще косясь на папу.

Но даже страх перед великим и ужасным Зигмундом Давидовичем не повлиял на работу этой светлой головы.

— Мать Варвары, — ответила Таиса. — Она и сюда прибегала, меня обвиняла в сговоре с Демьяном. Будто мы ее убили.

— Но это же бред, — покачала я головой, не найдя логики.

— Ага, объясни убитой горем матери, что можно развестись, — сказала Ивановна.

— Она говорила, что если я подам на развод, то она покончит с собой. Дура, — наконец-то проявил хоть раздражение Малиновский.

Но при этом терпела измены. Наверное, мне никогда не понять такую больную любовь. Нет, нас с Лешей тоже нормальными не назовешь, но это уже отдает патологией. Да уж…

— А мать Варвары жива? — спросила я, оставив философию любви.

— Жива, — кивнул Малиновский. — Но не советую к ней идти.

Итак, что мы имеем? Труп, неизвестно откуда появившийся. И, скорее всего, убийство. Только вот убийца действительно может быть уже мертв. Ага, а труп кто-то нашел и решил подбросить на пляж. Что-то не то, совсем не то. И ведь именно в том месте вчера мы с Лешей слышали шаги.

Выпив еще одну стопку, я спросила у Демьяна Васильевича:

— А вы знаете девушку, которая вчера работала на ресепшене?

— Я всех здесь знаю. Тем более работников гостиницы. И вчера работала… — задумался он. — Черт! Кристина.

— Извините, — дожевав разрекламированный мною огурец, сказал Леша, — а почему черт?

— Кристина… — снова задумался Малиновский. — Она была бы племянницей Варвары.

Все интереснее и интереснее. Здесь хоть кто-то с кем-то не связан?

— А почему была бы? — вцепился в слова Ботаник.

— Потому что родилась она только через год после исчезновения моей жены.

— Она пропала этой ночью, — сказала я.

— И ты только сейчас об этом говоришь? — возмутился Леша.

— Цыц! — снова осадила нас Ивановна. — Есть фотография этой Кристины?

У меня точно не было, как и у Ботаника. Папа, думаю, тоже не хранит в телефоне снимки всех жителей города. Демьян Васильевич развел руками, покачав головой. И тут меня удивил Леша:

— Давайте позвоним Эду, пусть достанет фото из паспорта.

Отличная идея, но моему соседу лучше писать. Я взяла телефон и набрала сообщение, уточнив фамилию.

«Я скоро перееду», — ответил наш гений.

«Но все равно от меня никуда не денешься», — написала я, добавив в конце милый смайлик.

На паспортные данные Эду времени много не потребовалось, и я вскоре передала телефон Ивановне.

— Больно девочке, очень больно. И темно вокруг. Она не может вернуться, но живая, хоть и слабая. Холодно девочке, пальцы онемели. Ей нужна помощь, срочно нужна.

И какого черта это значит?

Глава 26

И почему никто адекватно не реагирует на слова Ивановны?

— Место, надо более конкретное место, — сказал, казалось бы, адекватный Демьян Васильевич.

— Темно и мокро.

— Стоп! — подняла я руки. — Я предпочитаю действовать приземленнее.

Забрав телефон, я написала Эду еще одно сообщение: «Найди номер телефона, зарегистрированный на эту девушку, и попробуй отследить».

«У тебя ни дня без приключений», — пришел моментально ответ.

Леша разлил еще по одной, пока мы ждали геолокации от моего соседа, а трезвый Ботаник начал приводить логические доводы:

— Она могла оставить телефон в гостинице. Телефон может быть зарегистрирован на родственников.

— Но с чего-то начинать надо, — пожала я плечами.

— Ну, ищите, ищите, — добродушно отозвалась Ивановна.

Мой смартфон пискнул — файл от Эда. Картинка с красной точкой, но слишком большой радиус более светлым цветом.

— Территория немаленькая, — заключил Ботаник. — Но тут как раз есть сеть пещер, где темно и местами мокро.

— Подождите, — снова остановила я этот нерациональный подход. — Давайте позвоним Костику, может, Кристина уже вернулась.

Никто не возражал, но и не соглашался со мной. Массовый психоз какой-то, даже папа не язвит.