Как только Евгений Эдуардович скрылся с поля зрения, я застонала и положила голову на стол.

Это было ужасно!

— Это отвратительно! — вслух произнесла Мария.

Она никогда не отличалась терпением и чувством такта.

— Что конкретно? — устало спросила, не поднимая голову.

Столешница такая холодная, так приятно.

Еще бы попить сходить.

— Он с тобой флиртовал!

Правда? А я и не заметила.

— И ты его поощряла!

А вот с этим поспорю.

— Его поведение переходит все границы приличия! — продолжала занудствовать.

Это она еще Петра не видела. Вот кто точно не знает, что такое приличие.

— Нина, что молчишь?

Выпрямившись, в упор посмотрела на коллегу.

Как же меня это достало.

Если она так жаждет со мной поговорить, почему бы и не сделать это?

Только о другом.

— Скажи, Мария, зачем вчера вечером Иван приходил ко мне?

Ревность отчетливо отразилась в мимике Марии.

— Он к тебе приходил? Вечером?

Мило, Иван не изменяет своим привычкам.

Не удивлюсь, если в его жизни есть еще одна «Мария».

— А ты разве не знала? — невинно уточнила.

Мной двигала злость, желание укусить в ответ так же больно.

И я не хотела больше молчать.

— Конечно, я знала!

Яростно сверкая глазами, упрямо смотрела мне в глаза.

— Так зачем он приходил, — сделала короткую паузу, — ко мне?

— Что ты заладила? — сквозь зубы зашипела. — Вообще, давай работать, а не болтать. Ты и так опоздала.

Мария вскочила на ноги и походкой от бедра направилась к столу, где сидел злой Иван, буравящий меня тяжелым взглядом.

Зря это он сейчас на меня смотрит.

Улыбнувшись, убрала очки в сумку и принялась за работу.

Чуть позже, когда часть присланных задач от Ларисы Викторовны была выполнена, я отправилась к кофемашине.

Пока волшебная машина готовила мне гадость, в коридоре во всю разгорался скандал между Иваном и Марией.

— Как меня все достало! Твоя бывшая жена, над которой я должна трястись! «Машенька, Нина такая ранимая потерянная женщина», — передразнивала Ивана. — А я не ранимая? Хочешь знать? Твоя Нина только прикидывается тупой овцой! Специально выводит тебя на ревность! Она хочет вернуть тебя, Ванечка!

— Думаешь, я это не вижу? — мягко поинтересовался Иван.

У меня аж глаз задергался.

— Объясни ей, что ты любишь только меня! Пусть не старается привлечь твое внимание!

Фыркнула, поднося кружку к губам.

Цирк уехал, а клоуны остались.

— А ты думаешь, зачем я пошёл вчера к ней? Хотел сказать, что только ты в моем сердце, моя драгоценная.

Да нужен ты мне больно. Бесит.

— А подслушивать нехорошо, киса.

От шепота Петра над ухом чуть кофе не разлила.

— Я не подслушиваю!

Возмутилась и достаточно смело посмотрела на мужчину.

Нужно отдать должное этому черному строгу костюму, он ему шел.

— Что ты здесь делаешь?

Я сама себя не узнаю. Почему так легко с этим мужчиной?

— Твоя смелость, как и смущение, одинаково заводят.

Ну вот, я снова краснею.

— Ты не ответил, — сделала глоток и поморщилась.

Ну и гадость.

— Я тоже приглашен на обед к нашему общему знакомому.

— Так вас будет двое, — произнесла вслух и отвела взгляд.

Да чтоб меня…

— Нас всегда двое.

Мне не нужно было на него смотреть, чтобы знать, что он сейчас улыбается.

— Кабинет генерального не на нашем этаже, — заметила, покосившись на соблазнительного брюнета.

— Зато здесь есть мышонок, который, между прочим, задолжал мне пару-тройку горячих поцелуев.

— Почему это? — вспыхнула.

— Когда на Евгения Эдуардовича в машине накинулась, тоже так возмущалась? — приподнял бровь.