Я нырнул в арку дома и растворился во тьме. Пахнуло запахом плесени и ржавого металла. Под подошвой ботинка хлюпнула вода, но промокшие ноги и легкая простуда будут меньшим злом. Куда большую опасность представляют злые люди, которые пытаются меня догнать.

Я пробежал через двор-колодец, вспугнув зазевавшегося кота, завернул в переход, выведший в узкий проулок, и бросился вперед. Если память меня не подводит, эта дорога выведет меня к площади Восстания.

Сердце бешено колотилось в груди, а легкие горели огнем. Ноги подкашивались, и в ушах мерзко звенело. Никогда не любил бегать. Давно бы бросил это занятие, если бы не страх, который гнал меня вперед.

Позади раздавался гулкий топот чужих ног. Смекнув, что останавливаться я не собираюсь, мои преследователи сменили тактику, и уговоры сменились на мат и угрозы.

— Мы тебя поймаем и конец тебе, понял? Тебе конец!

Конечно. Только сперва поймайте.

Голос одного из моих поимщиков то и дело срывался на хрип. И в его тоне не было ни капли просьбы. Скорее лютая злоба на то, что я заставил бегать человека по ночному городу.

Хуево думать, будто беготня по ночным дворам — занятие простое да крайне увлекательное. Очень невесело бежать через город, когда за твоей спиной кричат: «Куда пропал этот пидор?» Вопросы эти скорее риторические. Потому что немногочисленные свидетели, мучающиеся бессонницей и решившие среди ночи выбраться на вечернюю прогулку на стылом, холодном воздухе, видят толпу очень злых людей, которые гонятся за щуплым пареньком, и мигом исчезают в парадных. Стать свидетелем прескверной истории, в которой кого-нибудь обязательно убьют, никто не желал. Это потом на допросы ходить надо, в суде показания давать. А выступать перед аудиторией присяжных, судьи, прокурора и адвокатов — дело неблагодарное. Денег за это не дают, а вот угрозы до момента вынесения приговора будут поступать регулярно. И очень даже возможно, что кто-нибудь перейдет от угроз к прямому действию. В общем, на хуй нужны такие преступления. Меньше видишь — крепче спишь.

Если бы я знал, что вечер закончится именно так, то нипочем не попался бы на уговоры своего приятеля прогуляться по центру города. Сидел бы дома, посмотрел бы какой-нибудь фильм…

Все эти мысли вихрем пронеслись в моей голове, пока я петлял по закоулкам и подворотням. Пока не понял, что ругань за моей спиной стихла. Неужели, мне повезло, и преследователи от меня отстали, потеряв во дворах?

Я остановился, прислушался. Шагов моих поимщиков не было слышно.

— Вроде удалось, — тяжело дыша, просипел я, прислонившись спиной к кирпичной стене дома.

Едва погоня и проклятья за моей спиной стихли, как силы мигом меня оставили. Теперь я не мог сделать и шагу, всячески пытаясь восстановить дыхание. Это было нелегко. Мне казалось, что легкие сейчас разорвет, а сердце не выдержит такой нагрузки.

Раздумья мои прервал визг тормозов. Прямо передо мной, перекрыв путь, затормозила машина. Этот фокус мне решительно не понравился, я ушел было в сторону, пытаясь обогнуть препятствие, но вышло это у меня не ахти как. Нога подвернулась, и я со всего маху растянулся на грязном асфальте.

А в следующую секунду меня грубо подняли за шкирку и тряхнули.

— Он? — раздался за спиной хриплый голос.

— Да.

— В машину его! Да живее, ёпть!

Чьи-то сильные руки ухватили меня за ворот куртки, но в машину я лезть не желал. Нет, мне, конечно, хотелось узнать, что это за джентльмены и чего им надо, только вот останавливаться и задавать вопросы в этом положении было бы верхом неразумности. Я отчаянно рванулся в сторону, и маневр мне почти удался, но противник держал крепко. Хер вырвешься.

— Ты смотри, какой шустрый пидор! — раздался удивленный возглас поимщика.

— Сам ты пидор, — крикнул я.

— Еще и дерзкий, какой пидор!

Удар в лицо сбил меня с ног. Мир закачался, земля словно встала на дыбы и с размаху впечаталась в меня, выбивая дух.

— Отдохнуть решил? Молодец! Похвально.

— Он не помер? Тихо как-то…

Говоривший был здорово не уверен. Даже переживал за мое здоровье.

Над моей скрюченной фигурой склонились двое.

— Эй, ты живое?

Меня бесцеремонно потрясли за плечо, и я неохотно открыл глаза:

— Где я? Вы еще кто такие? Что происходит?

— Тише, тише, — успокаивающе пробасил здоровяк. — Ты напился, перекинулся и давай буянить. Ты чего, друже, не признал? Я же друг твой, Рома.

Очевидно, говоривший решил, что у меня частичная потеря памяти. Оно и неудивительно. Кулак у него был с голову пионера. Таким ударит — и дураком стать можно. Но надо отдать ему должное: говорил он складно. Хорошо, подыграем ему:

— Ты Рома, — протянул я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более растерянно. — А я? Я кто?

Рожи моих похитителей аж перекосило от удивления и… страха?

— Ты того… не перестарался? — спросил один из них второго. Того, что представился «моим лучшим другом Ромой». — Он походу дураком стал.

— А я чо? — удивленно обернулся к нему Рома. — Ударил-то слабенько. Откуда я знал, что у него жбан такой слабый? А про дурака ты неправ. Он и до этого был человеком явно небольшого ума. Легонечко стукнул, а у него мозги через уши вытекли.