Олег ощутил себя чужим. Это чувство оказалось таким острым, что он хотел уже было окликнуть Йерикку и попросить его пойти в другое место, где не так шумно. Но как раз в этот момент взгляд Олега упал на балаган, мимо которого они проходили – и наткнулся на привычные ряды книжных корешков.

– Я посмотрю, – уже меняя направление, бросил Олег и подошел к этому неожиданному товару.

Книг было много – несколько сотен. Они плотно стояли на чем-то вроде топчана, застланного тканью, за которым сидел совсем не похожий на книготорговца лесовик – пожилой, но плечистый, не в лаптях, как большинство из них, а в хороших сапогах, в накинутом на плечи черном плаще. Что-то странное было в фигуре торговца, но Олег не мог определить, что. А сам торговец скользнул по Олегу равнодушным взглядом и продолжал читать лежащую на коленях пухлую книжку того формата, который на Земле называют «покетбук».

– Я посмотрю? – нерешительно обратился к его склоненной шевелюре Олег.

– Смотри, – голос торговца был глубоким, гулким, как из бочки ухал. И снова он ничем не подал виду, что ему интересен покупатель.

Олег провел пальцем по корешкам, оплетенным то в кожу, то в ткань, то в пластмассу. Наугад вытащил две книги. Одна оказалась на данванском – судя по всему, какой-то справочник. Название второй Олег разобрал и привычно удивился: это была напечатанная глаголицей «Молодая гвардия» полузабытого писателя Фадеева. А рядом оказался Джек Лондон, «Рассказы Южных морей». И «Справочник офицера запаса» – все той же глаголицей.

– Вольг, – окликнул его хозяин балагана.

Мальчик удивленно вскинул голову и понял, что ошибся. Лесовик звал не его. Из-за косо свисавшей занавеси бесшумно вывернулся худенький мальчишка лет десяти, босой, в одной рубашке. Любопытно посмотрел на Олега, перевернул страницу лежащей на коленях торговца книги и исчез обратно.

Проследив взгляд Олега, лесовик хмыкнул и повел плечами. Плащ тяжело соскользнул за спину – и Олег закусил губу. Вот почему фигура показалась ему странной! Плащ не скрывал рук, его складки висели пустыми. Правой руки у хозяина балагана не было по плечо, левой – выше локтя.

– Это о Крентане память, – теперь уже не сводя глаз с лица Олега, прогудел лесовик. – Взрывом оторвало. Что лапки букашке… Отлежался – думал умереть, к чему я такой. Да вот живу. Чужими жизнями, правда, да уж лучше так… А ты никак с Земли? – Олег неловко кивнул. – Землянин меня спас. Хороший врач был, Ганс Дидрихс. Пропал потом – может, погиб, может, обратно вернулся, когда они уходить начали… Книгу выбрать хотел? – Он указал подбородком на корешки.

– Это наши все, – вздохнул Олег, – и вашим… вашей азбукой я плохо владею.

– Тебя тоже Вольгом зовут? – спросил лесовик и, не дожидаясь ответа, снова указал подбородком на левый край топчана: – Гляди здесь. Может, что и найдешь.

Олег снова наугад вытащил книжку в переплете из серой ткани – и улыбнулся. Буквы, от которых он уже отвык, гласили: «Статьи фронтовых газет. 1966–1970 гг. (64–68 гг. Беды)». Он отложил эту переплетом вверх, потянул другую.

О.С.Марычев. Нас не нужно жалеть. (Стихи разных лет.)

Вспотевшими руками Олег открыл форзац. «Военно-полевое издательство. 1970 г. (68 г. Беды)». И фотография.

Это были стихи его деда.

– Я возьму эти, – сипло сказал Олег.

Лесовик предложил:

– Еще посмотри.

– Я эти возьму, – упрямо повторил Олег. – Сколько?

Безрукий ветеран внимательно изучал стоявшего перед ним мальчишку с автоматом поперек груди. Потом позвал – буркнул:

– Вольг.

Выскочивший мальчик набросил ему на плечи плащ. Лесовик уткнулся в книгу и проворчал:

– Ничего.

…Йерикка успел куда-то пропасть, и Олег побрел наугад. Ему очень хотелось перелистать книги прямо сейчас, но в толпе это сделать не представлялось возможным. Вместо этого он высматривал Йерикку.

Надо сказать, это оказалось совсем нетрудно. Рыжая голова друга маячила в азартно гомонящей толпе не так уж далеко от места, где Олег обзавелся книгами. Человек пятьдесят, образовав круг, внимательно и напряженно, но при этом не переставая вопить, следили за происходящим внутри.

Не без труда, прижимая книги локтем, Олег протолкался в круг, к Йерикке. Тот едва оглянулся со словами:

– А, погоди, погоди… – и тут же завопил: – Куси, эй, куси!!!

Олег только теперь увидел, что так привлекло общее внимание.

В кругу, на небольшой утоптанной площадке, предназначенной очевидно специально для этих случаев, совершенно молча и ужасающе остервенело дрались два горских пса. Вставали на дыбы, вцеплялись зубами так, что кровь брызгала на землю, повисали на враге, стараясь завалить под себя и всадить клычищи в горло. Мотали друг друга, вскакивали, отлетали, набрасывались, били грудью. И все это – молча, только с каким-то утробным, жутким хрипом.

Смотреть на это было неприятно. Не страшно, а именно неприятно. Олег отвернулся и начал проталкиваться наружу. За его спиной толпа еще раз взревела – и слитный гомон распался на отдельные голоса: то радостные, довольные, то досадливые, сердитые.