И певец вдруг застонал! Так, что Олег вздрогнул. Это была словно бы все еще песня, но в то же время просто стон, долгий и болезненный, бесконечное: «А-а-а-а…» умирающего в бреду человека. И только когда стон сделался почти невыносимым – вновь зазвучали слова:

он оборвал пение и тихо сказал – просто сказал: – Родина я твоя… – и, отчаянно ударив по струнам, запел:

Легшая на плечо Олега ладонь заставила его вздрогнуть и досадливо обернуться.

На него смотрела Бранка.

– Пойдем, – настойчиво сказала она. – Неладно одному… да еще под ту песнь…

– Что ты за мной ходишь? – горько спросил Олег. – Ну что ходишь?

– Пойдем, – попросила Бранка снова.

– Я хочу один быть, – отрезал Олег.

– Один и будешь, – согласилась она. – Одно со мной. Я тихо буду, что мышь. А тебя так не кину. Лицо у тебя неладное. Пойдем.

– Не хочу я к нашим, – ответил Олег, тем не менее подчиняясь ее руке.

– Не надо, – покладисто согласилась девчонка – Еще куда пойдем.

– Искать будут, – противореча сам себе, сопротивлялся Олег.

– Поищут – кинут, – решительно подытожила Бранка.

И Олег внезапно решил, что и в самом деле будет неплохо забиться куда-нибудь в тихое место и просто посидеть. А что эта девчонка будет рядом…

Он не дал себе додумать эту мысль.

…Большой плоский валун нагрелся за день, но Бранка все равно постелила заботливо свой плащ, прежде чем сесть. Строй кряжистых дубов отгораживал словно выросшую из склона каменную площадку на высоте двух человеческих ростов от края ярмарочной долины – притихший шум сюда почти не доносился, а над головой висело загадочное небо. Солнце погасшим костром неподвижно тлело у горизонта между двух гор – скоро оно двинется обратно в вышину…

Ноги мягко гудели, и Олег, увидев, что Бранка снимает ремни со своих «сапог», помедлив, снял и свои тоже. С наслаждением пошевелил пальцами, нагнувшись, молча закинул свои и ее ноги краем плаща. Откинулся назад, опираясь на локти, а Бранка наоборот – подалась вперед, поставила подбородок на колени, обхватив их руками.

– Где твоя звезда, твое солнце? – вдруг спросила она.

Олег вздрогнул от неожиданного вопроса, смешался, но ответил честно:

– Не знаю, Бранк… Тут похожие созвездия, но немного другие. Я же никогда не видел нашего Солнца издалека. У нас на Земле никто не знает, как оно выглядит среди других звезд. Может, его и не видно отсюда – оно же маленькое, совсем рядовая звездочка.

– А как знаешь – оно далеко? – снова тихо спросила Бранка.

– Очень. – Олег посмотрел в небо и почувствовал, как дух захватило при мысли о расстоянии, отрезавшем его от дома.

– Десятками тысяч верст? – зачем-то допытывалась Бранка.

Олег засмеялся:

– Это в верстах мерить – все равно что дорогу до южных городов пшеничным зерном – жизни не хватит. Тут, Бранк, не версты, а световые годы.

– Световые… годы… – повторила она. – Что это?

– Свет в мире – самое быстрое, – пояснил Олег. – Но и ему до моей родины бежать не один год. А то и не один десяток лет.

– Свету?! – в голосе славянки прозвучал жалобный ужас, она повернулась к Олегу. – Свету?!

– Свету, – тихо подтвердил Олег, и у него самого внезапно прошел по коже озноб. – Если светит нам сейчас мое Солнце, то его лучи, что мы видим, уже годы в пути. Может, еще до моего и твоего рождения вышли и только сейчас до Мира добежали…

– Страшно. – Ладонь Бранки коснулась ее губ. – Ой страшно, Вольг.

– Почему? – снисходительно спросил Олег.

– А вот подумай. – Она смотрела расширенными глазами. – Сколь того пространства, – она на миг подняла глаза в небо, – меж живыми. Не измерить. И живым встреча – что двум пушинкам, по морю плывущим: небывалое… Та встреча – не чудо; ей прозванья нет! – Она снова посмотрела в небо и вдруг яростно выдохнула: – Ненавижу!!! Бездну ту, звезды те – ненавижу!!!

– За что?! – изумился Олег, почти испуганный тем, как звучал ее голос.

Бранка медленно опустила голову. Долгим взглядом посмотрела на мальчишку, и в глазах ее жидко дрожало отражение Ока Ночи. Олег не сразу понял, – что это слезы – стоят на самом краю, вот-вот прольются…

– За что? – еле слышно выдохнула она. – За то, что шагнул ты, Вольг, из той-то бездны. Поманила басня. Подумалось – истиной станет для меня. А ты в ту бездну канешь. Навек. Навек. Уведет она тебя от меня, Вольг. Сто медных сапог стопчу – тебя не сыщу. Всю жизнь идти буду – к тебе не дойду. Вот так-то, Вольг. Понял теперь?