— В чем именно ты собираешься его подловить? — насторожилась Влада.

— Есть все основания считать, что он замешан в смерти Максима… тихо-тихо, — поспешил успокоить подскочившую на месте девушку.

Почему-то сразу поверила ему. Без капли сомнений. Не зря она сторонилась Турского. Интуиция, пускай и плохо развитая, но всё же удерживала её от него на подсознательном уровне.

— …А ещё он подначивает сторонников Скибинского отказаться от сотрудничества с ним и требует вывести из конгломерата металлургический комбинат. Я надеюсь на скорый приезд Варланова и то, что Турского с отцом прижмут на этом основании. Потому что доказательств в убийстве Максима у меня стопроцентно достоверных нет. Исполнителя Павел Олегович сам лично замучил до смерти. Я думаю, он и не знал напрямую заказчика. Возможно, вся оплата и указания производились через телефон. Так многие практикуют, очень удобно: исполнитель не знает заказчика и наоборот, заказчику нечего переживать, если стрелок где-нибудь засветиться.

— А ты? — удивила Влада, подавшись к нему. — Ты тоже так работаешь? Через телефон?

Гончаров напрягся. Не такой вопрос ожидал услышать. Они уже приехали, и Лёшка заглушил двигатель. Было рано, однако солнце уже вовсю опаляло всё живое. Стоило остановиться, как в салон ворвался жаркий воздух, приклеив к коже тонкую ткань рубашки.

— У меня немного другая специфика, Ладусь. Я в одной связке с Варлановым и работаю только с ним, не считая Скибинского. Если докажут его причастность к какому-либо убийству, то и на меня выйдут в считанные секунды. Ну и понятное дело, если лажону я — все сразу поймут, кто заказчик. Меня даже пытать не будут. Все в его окружении знают, чем руководит Шамров, за что отвечает Скотник, и чем занимаюсь я.

Он впервые говорил с ней так открыто. На равных. Не таясь. Называя вещи своими именами. Это так много для неё значило. Не была она шокирована. Пускай и жила в своем мире, но о некоторых вещах имела представления, да и Павел Олегович во многом не таился. Были моменты, когда, играя десятилетней девочкой под окнами, и не такое приходилась слышать. Она прекрасно знала на что идет и не собиралась демонстрировать истерику. С одной стороны даже неплохо, что Лёшка работает с Варлановым, что он в его команде и дружит с такими людьми, как Шамров. Ведь могло быть в разы хуже. Но то, что она узнала об Олеге… Чёрт. Всё и правда слишком серьёзно.

— Теперь понимаешь, почему я просил не перечить Скибинскому и не отсвечивать лишний раз перед Олегом?

— Понимаю, — прошептала пришиблено. Теперь ясно, от чего его переклинило вчера на заправке. Знай она заранее — не стала бы так рисковать. Это хорошо, что всё получилось, а не дай Бог?.. Похолодев от ужаса, резко повернулась назад, всматриваясь в подъезжающие следом за ними машины.

— Не бойся, — словно прочел её мысли Лёшка и, взяв за руки, осторожно погладил тонкие запястья, призывая собраться, — никто за нами не следит. Я проверял. Я бы не проехал с тобой и метра, не будь в этом уверен.

Влада облегченно выдохнула.

— Только Лада, — сжал её руки, заставляя сосредоточиться на сказанном, — теперь никакой самодеятельности, никаких вариаций на тему: «Я сама всё решу». Договорились? Не заставляй меня пожалеть о сказанном.

Она молча кивнула, понимая, насколько всё паршиво. Больно спускаться с небес на землю. Она уже раскатала губу, распланировав ближайший месяц, а оно вон как. Оказалась между молотом и наковальней, и сиди теперь бездыханно, боясь пошевелиться лишний раз.

Лёшка виновато улыбнулся.

— Ну, родная, не грусти. Думаешь, мне в кайф все эти шпионские игры? Мне тоже хреново.

Влада невесело улыбнулась и тяжко вздохнув, с большой неохотой отстранилась, заметив подзывающую их Настю. Порывшись в рюкзаке, достала шаль, и небрежно набросив на волосы, вышла из машины.

— Ладно, Лёш, я всё поняла. Правда. Надо, значит, надо. Мне не привыкать быть вдали от тебя. Пойдем? — кивнула на церковь, взяв себя в руки. Что толку расстраиваться сейчас? Будет у неё ещё время пожаловаться на жизнь, сидя в четырех стенах.

— Ты иди, я скоро подойду, — прихватил сигареты, направляясь к приютившейся под одинокой берёзкой лавочке.

На лице — всё то же выражение, но Влада успела уловить произошедшие в нем изменения. Снова закрылся в себе. Остаться бы с ним, поговорить по душам. Она бы постаралась помочь. Ну, или, на худой конец, хотя бы выслушать. Видно же, что гложет его что-то, не дает полностью расслабиться. А тут ещё и Настя с Ирой нетерпеливо притоптывали на месте. Одних их ждали. Некрасиво.

— Хорошо, я пойду тогда, — посмотрела на Гончарова, теребя край бирюзового платья и быстро поцеловав жесткие губы, пошла к девчонкам.

— Иди, — бросил ей в спину, на автомате извлекая очередную сигарету и глубоко затянулся, всматриваясь в голубое небо. Хорошо тут. Спокойно. Красиво. Дышится легко и свободно. Сначала не понимал Шамрова: зачем тащиться за шестьдесят километров от Москвы, когда в самой столице море церквей? Выбирай, какую хочешь. А потом, с каждым оставленным позади километром до него начало доходить: когда имеешь что-то ценное, когда дорожишь им больше жизни — меньше всего хочется афишировать свое счастье.