— Да мне всё равно, — улыбнулись на удивление мило, — а вот Олег может ужаснуться.

— Что? — прохрипела, отвернувшись от окна. — Какой Олег? — и тут же мысленно застонала, увидев вошедшего в отделение Турского. Только его здесь не хватало.

— Влада!! — начал ещё издали, но стоило подойти ближе, как изумленно остолбенел, разглядывая мои руки. — Вот твари. Ты как?

— Я в порядке, — еле разомкнула губы, не зная, куда деться от проявленного беспокойства.

— Я и подумать не мог, что всё так закончится, — хотел взять меня за руку, но я отпрянула, спрятав её за спину.

— Олег, объясни мне, пожалуйста, — вклинилась между нами Вика, скрестив на груди руки, — что происходит? Я думала, вы всё решили.

— Вик, давай не сейчас, — нетерпеливо отмахнулся, пытаясь установить со мной зрительный контакт, а я впервые была благодарна сестре за вмешательство.

— Нет, сейчас! — не отставала она, вскинув подбородок. — Ты отдаешь себе отчёт, что произошло?

Олег слегка наклонил голову, настолько, чтобы поравняться с Викой и недовольно выдал:

— Только не надо вешать на меня всех собак. Виновник сей заварухи сейчас валяется на больничной койке.

— Да-а-а?

— Да. Ты не знаешь всех нюансов, так что давай не будем, хорошо? Сейчас не время и не место.

— Ну уж нет, — взбеленилась Вика, и схватив его под руку, потащила за собой в конец коридора. О чем они там шушукались, мне было фиолетово, но Олег изредка бросал в мою сторону обеспокоенный взгляд и видимо, терял нить разговора, так как Вика несколько раз дергала его за воротник коричневого пиджака, вынуждая сосредоточиться на ней.

Именно в этот момент из Лёшкиной палаты выбежала взволнованная медсестра и понеслась за дежурившим хирургом.

Пользуясь представившейся возможностью, все рванули к Гончарову, только я и Олег остались стоять на своих местах, ни на йоту не сдвинувшись с занятой позиции.

Не знаю, как Турский, а мне нельзя к Лёшке. Только не в таком виде: неумытая, нечесаная, с макияжем а-ля панда. Да и выглядеть на фоне Вики замухрышкой хотелось меньше всего. Но по-факту, отмазки это всё. Вина — вот то чувство, что не позволяло броситься к нему на всех парах. Не внешний вид и не ревность к сестре, а самое глубокое, разрушающее изнутри чувство причастности к случившемуся. Да и что я ему скажу? Прости, Лёша, что я такая дура? Так он и так знает. А о том, чтобы посмотреть в глаза — не могло быть и речи. Хватит. Довыехивалась.

— Юр, отвези меня домой, — позвала тихо мужчину, вспоминая, как ещё недавно жутко боялась его кустистых бровей и грубого, прокуренного голоса.

— А ты не зайдешь? — удивился, догоняя меня уже на лестнице.

— Нет, — ускорилась, заметив увязавшегося следом Олега. Вот же настырный.

— Давай я подвезу? — предложил он, услужливо заглядывая в глаза.

— У неё есть с кем поехать, — ничуть не робея вмешался Юра, отгораживая меня от Турского. Я практически бежала, стремясь поскорее оказаться на улице. Лёшка жив, в порядке, в скором времени поправиться, снова начнет изводить меня своим равнодушием и демонстративно таскать в дом баб. Что ещё надо?

— Ты посмотри, какой профессионализм! — съехидничал Турский, правда, начав отставать. — Где ж ты был раньше?

Юрка никак не отреагировал на его выпад, продолжая вести меня к выходу, и только выпяченный вперед подбородок свидетельствовал о взятых под контроль эмоциях.

Домой ехали молча. Я несколько раз порывалась попросить у него прощения за неадекватное поведение, но Юрка выглядел настолько неприступным и рассерженным, что оставила свои извинения при себе. Раньше надо было думать, что уж сейчас разводить нюни.

Вот только… стоило оказаться в комнате, как дамба, сдерживающая напор из слёз, позорно прорвалась, выпуская на волю солёные потоки.

Так и сползла по стенке на пол, предаваясь горьким рыданиям.

Может, Вика права и я действительно отбитая нахрен стерва? Чем я лучше неё? Кому что доказала? Я снова, в который раз вязла в болоте, не имея шанса на спасение. Это полный трындец. Самый настоящий Апокалипсис. Ещё никогда не чувствовала себя настолько беспомощной и никчёмной. Настолько никому не нужной.

— Не думала, что ты умеешь быть такой неблагодарной, — выдала Семёновна под обед, спустя неделю. Хм… Это она о чем? У меня, так-то, много к чему можно придраться. Но Семёновна меня прям удивила. Ей-то я всегда говорю «спасибо», даже если не притронулась к еде.

— Что смотришь, как баран на новые ворота? — треснула меня по плечу сложенным вдвое полотенцем. — Когда Алексея Игоревича проведаешь, бессовестная? Да если бы не он… — моментально всхлипнула, прижав меня к груди, — даже страшно представить, Владусь…