— Правда? И ты тоже помогала? — не поверил, если честно. — Я не отравлюсь? А то, знаешь ли, застрять тут ещё на пару недель не особо хочется.

— Дай сюда! — вспыхнула, пытаясь забрать пакет, но Лёха ловко выхватил его из рук и переложил на соседнюю тумбочку от греха подальше. — Неблагодарный!

— Я-то как раз и умею быть благодарным, а вот кто-то даже не позвонил.

Да ё-моё… И это называется здравый ум? Дебил, блдь.

Влада мгновенно ухватилась за возможность оправдаться, позабыв о недавней обиде.

— Я хотела прийти, но, — серо-зелёные глаза скрылись под сенью длинных ресниц, — в общем, Лёш, я…

Договорить не получилось. Не дали. В палату, без стука, по-хозяйски, словно это её больница, вломилась Инка. В руках — эмалированный поднос с бинтами и разными примочками, а на лице — то же самое выражение неожиданности, которое ещё недавно было и у Некрасовой.

— Ой, я позже зайду, — притормозила, от чего едва прикрытые белоснежным халатом буфера призывно всколыхнулись. Надо быть наглухо зашторенным, чтобы не воспользоваться столь откровенным приглашением.

— Стой, стой, Инусь! — бодро приподнялся, зная, что пора делать перевязку, — ты как раз вовремя. Мне такой пирог принесли, ммм, пальчики оближешь. Будешь?

— Ой, Лёша, — отмахнулась кокетливо, рушив с места, — если только с чаем.

— Ну-у-у, это уже за тобой, — подмигнул подыгрывая.

— Хорошо, я не против, — задрала на нем футболку, рассматривая предыдущую повязку. — Меняем сейчас или мне позже подойти? — стрельнула на покрасневшую Владку недовольным взглядом.

— Сейчас, Инусь, позже у нас чай, — и столько обещания вложил в это самое «позже», что только тупой не поймет, что там за чаепитие намечается.

Выглянул из-за Инкиного плеча, прослеживая за реакцией девушки. Ожидал, что не выдержит, психанет, хлопнет дверью, но она сидела, не шевелясь, и во все глаза смотрела на него, вернее, на ещё хранившую следы воспаления рану. По испуганным глазам видел — слишком близко к сердцу приняла произошедшее в клубе. На лице отобразился такой спектр эмоций, что самому стало мерзко от проявленного скотства.

«Ну же, давай, включи обиду, сверкни слезами».

Он такой. Мудак и долб**б. Это тебе не Сёня. А с ним даже дружить нельзя, не то, что пироги таскать.

Инка неугомонно заливала, поняв, что Владка не угроза и под прикрытием перевязки вовсю лапала его бицепсы. Что она там говорила? А, пофиг. По-идиотски лыбился, выжидая развязки, и не сводил с Некрасовой пристального взгляда.

Зацепил.

На дне живых, выразительных глаз заплескалась долгожданная боль. Значит, Седых оказался прав. Выходит, Викины нападки небеспочвенны. Получается, всё намного хуже, чем он думал. Взаимно? С кем? С пустоголовой второкурсницей?

— Спасибо, Инна, — сам поправил футболку, заметив, как Влада сцепила на коленках пальцы.

— Ну, тогда я позже загляну, — попятилась к двери медсестра, он улыбнулся, но уже без особого энтузиазма.

— Угу, буду ждать, — пообещал пылко.

Влада фыркнула с таким необузданным блеском в глазах, что моментально захотелось погасить его, подчинив себе как можно скорее.

— И-и-и, — продолжил прерванный разговор, переключившись на Некрасову, — на чём мы там остановились?

Того, что произошло дальше, Лёшка никак не ожидал. Она медленно, придавая телу плавную гибкость, наклонилась над ним. Близко. Очень. Против воли втянул в себя запах её духов, запоминая характерные нотки, и словно загипнотизированный проследил за чувственными губами, которые замерли возле его губ в опасной близости.

— На том, какой ты козёл, — прошептала ему в губы и одним резким движением стащила с тумбочки принесённый пакет. — Трахнешь свою «Инночку» без моего пирога, придурок.

На что она надеялась? Что отпустит? Проглотит? Не помешало бы. Перед ним двадцатилетняя девчонка, курящая травку, нажирающаяся до невменяемости, что с неё взять? Сам же спровоцировал. Стоило улыбнуться снисходительно, схавать и отпусти к еб*ней фене.

Но не тут то было.

Рывком вскочил с койки и нагнал заразу у двери. На боль не обратил внимания. Было то, что рвало на ошметки сильнее какой-то дырки в боку.

Сцапал, пригвоздив к стене, и судорожно втянув сквозь стиснутые зубы воздух, навалился на неё всем телом, наплевав на недавние запреты.

— Не нарывайся, — прошипел зло, сжимая широкими ладонями трепещущую талию.

Влада сразу заволновалась, почувствовав одновременно и страх, и неловкость, и дикое возбуждение. Зажатый в руках пакет полетел на пол, а она так и стояла, боясь пошевелиться.

— А то что? — дрогнул её голос, но подбородок вскинула воинственно. Глупая. Была бы умнее, не задавала подобных вопросов.