Жрец принял меня со всей учтивостью, как всегда, говорил много и цветисто, но в основном на общие темы. Я остановил его поток сознания, и стал задавать конкретные вопросы.

– Уважаемый Базарган! Всё ли в порядке у ваших ремесленников, как поживают мастерские на нашем острове?

– Любезнейший ректор! Мне очень льстит ваше внимание к нашим скромным делам. Спешу доложить, что мастерские работают на полный ход, мы обучаем людей, и они очень довольны. Я надеюсь, ваши торговцы доложили, сколько товаров из наших мастерских поступает через закупщиков на торговые суда? («Что-то я не помню такого доклада, или просто не обратил внимания?» – мелькнула у меня мысль). Мы очень рады, что можем быть полезными для вас.

– Надеюсь, ваши религиозные вопросы также решаются благополучно?

– Будьте спокойны, ректор, – широко улыбнулся жрец, – с этим у нас всё в порядке!

– А как взаимоотношение с населением? Конфликтов никаких нет?

– Какие конфликты, дорогой Алексиос! – Базарган аж замахал своими короткими ручками. – Всё просто прекрасно! К нам проявляют полное уважение, и мы в долгу не остаёмся!

– Ну тогда позвольте откланяться, всего вам доброго, а меня ждут другие дела.

– До свидания, любезнейший ректор Алексиос!

– А кстати, – уже у самых дверей я повернулся, и задал жрецу главный вопрос, – в один из ваших монастырей ушёл мой чиновник, причём при весьма странных обстоятельствах. Вам ничего об этом неизвестно? Мой начальник стражи Марк Юлий.

– Да хранят вас боги, ректор, – лицо жреца выражало неподдельное изумление, – у нас нет никаких монастырей, мы никогда их не строили, и не собираемся строить. Такое понятие есть у христиан, но нам оно чуждо…

– Тогда я спрошу у них, простите за беспокойство!

– Что вы, что вы, – толстяк снова замахал руками, – всегда рад быть полезным.

«Старая сволочь что-то не договаривает! Скользкий, как угорь. И всё-то хорошо, и люди довольны, и монастырей у него нет! Не верю я ему, слишком мягко стелет!» – эта мысль не оставляла меня ещё долго.

Утром я вызвал в первую очередь Порция, и потребовал точной информации об имеющихся на острове христианских монастырях, пересказав сведения, полученные от Базаргана. Начальник охраны кивнул и ушёл исполнять поручение.

После этого на приём явился финансист Авл Суиллий и сообщил плохие новости: денег от Клавдия никто не получал, а его самого обнаружили в придорожной канаве, с проломленной головой. Никаких денег или бумаг при нём не оказалось.

Вот это уже была катастрофа! Мало того, что пропали значительные средства, которые должны были укрепить нашу казну. Меня совершенно не устраивал бандитский беспредел, который начал твориться на моей территории: это не просто пьяное ограбление – каким бы разгильдяем не был этот самый Клавдий, он бы никогда не пошёл кутить в попину один, без охраны, имея при себе такую сумму!

Здесь уже попахивает изменой на самом высоком уровне – слишком явно видно подготовленное и спланированное похищение средств и жалкая попытка выдать его за рядовое ограбление.

Теперь я дал условный сигнал своему главному осведомителю, Феликсу. Он не заставил себя долго ждать, и на следующий вечер, когда я, завершив тяжёлый и хлопотный день, вернулся домой, и собрался отдохнуть, явился ко мне домой. Мы встречались так, чтобы его никто не видел, а днём у меня в кабинете всегда слишком людно.

– Салют тебе, Феликс!

– Радуйся, ректор Алексиос! Хотя поводов для радости мало.

– Что-то случилось?

– Пока ещё нет, ректор, но, боюсь, что скоро случится.

– Рассказывай всё подробно, – от этого вступления у меня заныло под ложечкой, – ты голоден?

– Да, клянусь Юпитером, как сейчас следует говорить, – усмехнулся разведчик, – поесть не помешает.

Я приказал слуге принести мяса и вина, а тем временем Феликс начал свой рассказ.

– Как только вы уехали, жрецы стали разговаривать с нами совсем по-другому. Если раньше больше времени уделялось ремеслу, то теперь в основном стали говорить о Древних богах. Если раньше о христианстве молчали, то теперь стали насмехаться над ним, если раньше говорили, что ректор Сардинии даёт вам возможность жить и работать, то теперь всё добро стали приписывать молитвам на алтарях Древних. Да-да, появились алтари, стали проводиться языческие обряды, на которых жрецы молятся своим богам, прося их о помощи, и совершенно игнорируя ректора. А вот люди потом сами начинают роптать, шептаться, а затем и говорить вслух, что руководство провинцией заморочено христианскими пустословами, ничего не делает полезного, ректор вообще сбежал. Всё хорошее и полезное идёт только от Древних богов и их служителей.

– И поэтому пора сбросить ненавистное иго, и взять власть в свои руки, так?

– Нет, – покачал головой Феликс, – пока такие речи не произносятся. Но мне кажется, что это вопрос времени.

– Когда кажется… – я вовремя остановился, – сплюнуть надо через плечо! Не произносят крамолу и ладно. А что слышно в доме главного жреца? У тебя ведь есть там свои люди.

– Конечно есть, ректор. Там ничего особенного не происходит, да и сам жрец ни в чём не замечен. – Феликс помолчал, и добавил. – Скользкий он, конечно, этот Базарган, но пока против него ничего нет, абсолютно.