Глава первая

Исчезновение Александры

Не очень-то прилично заглядывать в квартиру одинокого вдовца. Особенно - в его ванную. Особенно - если он там не просто бреется, а принимает душ. Но где же ещё его можно искать, если первые дни мая выдались невыносимо жаркими?..

Игорь Максимильянович за шумом воды едва расслышал дзыньканье дверного колокольчика: туговат был на правое ухо.

Он не торопясь вылез из душа, прикидывая, успеет открыть или нет. Стоит ли? В такое пекло даже думать лень, не то что разговаривать. А откроешь - надо и угощать чем-нибудь, хотя бы чаем. Пижаму не стал надевать. Шелковый халат набросил прямо на мокрое, не по возрасту подтянутое тело.

Пока он размышлял, колокольчик продолжал настырно названивать.

– Фима!
– дверь содрогнулась: кто-то пытался вытащить хозяина из тихого пенсионного покоя.
– Фима, открой! Я знаю, что ты дома!

Так объединял его инициалы только один человек: Егор Сергеевич Бурханкин. Для большинства жителей - попросту Лешак, для любителей пострелять без лицензии - Егерь Сергеич. Нелюдимый Франц до этого момента контактировал с ним лишь в сезон охоты, уважал в нём меткость Вильгельма Телля, так же и звал. (Правда, сократил комплимент до "Вилли".)

Игорь Максимильянович вздохнул: "Да уж, теперь точно придётся открывать! Этому не откажешь, себе дороже."

Дверь была распахнута настолько радушно, что нежданный гость чуть не снёс головой большое настенное зеркало и пролетел по коридору до самой кухни. Вслед ему раздалось:

– Вилли! Ты куда? Вот он - я!

Хозяин педантично выровнял зеркало. Оно в благодарность живописно отразило не слишком волевой подбородок, скрытую ухмылку под грустным чутким носом, глаза - аквариумы без рыбок. Оно почти не заметило на лбу нотную линейку морщин. Даже рука, пригладившая влажные ковыльные пряди между глубоких залысин, выглядела в этот момент не такой жилистой.

– Ты с зеркалами поаккуратнее!
– на полном серьёзе предупредил Франц.
– Иной раз такое увидишь!.. Заворачивай в гостиную, там вентилятор.

Пригнув голову, он прошёл через арку в проходную комнату-распашонку, мимоходом подвязал звонкие бамбуковые шторы.

Небритый маленький человек средних лет, весь будто сделанный из длинного надувного шарика-игрушки, наспех перекрученного в нескольких местах, послушно побрёл за ним. Но замер у раскрытой двери ванной комнаты, как примагниченный. Дождался понимающего кивка хозяина, бросился к умывальнику, начал плескать горстями воду в лицо. Потом целиком запихнул голову под кран, налил себе за шиворот, на пол... Волосы его тут же растопырились, как колючки у ежа.

– Фима! Я так рад, что ты дома!
– громко, но нерешительно бормотал Бурханкин, топоча лужу в поисках тряпки. Кроме брошенной на стиральную машину шелковой пижамы, мелко вышитой золотыми королевскими лилиями, ничего на глаза не попадалось.

– Плюнь, высохнет!
– позвал его Франц.
– Вот тебе место под солнцем! он указал на круглый стол под люстрой с неслышно действующим вентилятором.

"Диковинка, - загляделся Егор Сергеевич.
– Небось, дочь из Германии прислала." - И радостно засеменил в комнату.

– А у нас говорили, что ты от жары в неметчину укатил. Как там твои?

Хозяин ответил уклончиво:

– Нормально... Я, подумал: чем ездить, лучше им денег пошлю.

– Может, пивка?
– предложил егерь.
– Я мигом!

– Сиди, Вилли, отдыхай. У меня есть холодное.

Игорь Максимильянович залез в холодильник.

Бурханкин стал присматриваться, да оценивать, как живёт его товарищ по охоте... Согласится ли... Странно всё-таки, что ни разу не доводилось заходить.

Нет, вообще кроме импортного холодильника, покрытого пенистыми, как пиво, резкоголубыми волнами, обстановка ничем не отличалась от обычной, свойственной большинству домов или квартир в райцентре. Стол в центре залы.

"Фима, конечно, выпендривается, - подумал егерь, - что зовёт её гостиной! А так - зала, как у всех!"

Вкруг стола - четыре стула. Спиной к окну - телевизор, у стены напротив - два мягких кресла "тюльпана". Потёртый гобелен свидетельствовал об их давнем происхождении. Неприбранный диван нахально намекал, что гостей не ждали.

В углу за холодильником пустовала собачья подстилка.

– А Фомка где? Давно мы что-то не разминались!
– Бурханкин год назад лично натаскивал пса.

– Я его пошляться отпустил, но с условием, что на обратном пути забежит в магазин: молоко и хлеб - его обязанность.

Глаза Игоря Максимильяновича ощупывали продувную физиономию гостя: "Чего ему надо-то? Поговорить не с кем? Ну, это вряд ли! А может, выпить не на что, хочет за тот раз штраф получить? Сам дурак, про деньги сказал. Никто за язык не тянул".

На всякий случай Франц добавил, стараясь не особенно затягивать паузу:

– Что делать, когда дети выросли, не держать же пристёгнутыми к себе всю жизнь? Тут у нас - сам понимаешь - заработать на семью... А я - уже старик. Мне много не надо...