– Какой платок?..

Франц не расслышал, но Бурханкин громко перевёл:

– Он спрашивает, что за платок.

– Ваш. Вернее, её, - терпеливо объяснил Франц.

Фермер так же осторожно отвернул голову к стене.

– Это шарф...

– Тем более! Какого он был цвета?

– Какая разница?!
– Ответ прозвучал уже раздражённо.
– От свадебного платья...

Франц нарочно провоцировал подобную реакцию: надо же ему было добиться хоть какой-то информации!

С огромным трудом, пользуясь помощью Бурханкина, он вытянул из Виктора Зуевича, что упаковочная бумага с адресом лежит в кармане брюк, в больничной камере хранения. О самой Александре тот говорить отказался. Игорь Максимильянович вздохнул с облегчением только когда вышел из палаты.

– Витёк странный какой-то!
– суетливо развозмущался Бурханкин.
– Ему же хочешь помочь, и он же ставит палки в колёса!

– Ну, Вилли, этот ещё ничего!.. Я видел и похуже... Представь себя на его месте?

– Что значит "ничего"?! Человек тратит своё время, с добром к нему приходит, а он...

Темпераментную речь Бурханкина заглушил призывный клич, разнесшийся по всему коридору:

– Тимофеевна! Чайник закипел!

Услыхав голос, Егор Сергеевич аж присел:

– Моя!..

С ответным криком: "Лечу!.." - откуда-то и вправду почти вылетела поджарая, по-мальчишески стриженная баба-Яга. Только вместо тряпья - белый халат и вместо метлы - пустая капельница, раза в два выше медсестры.

– Добрый день!
– вежливо перекрыл дорогу Франц.
– Я хотел бы поговорить с главврачом. Не поможете мне его найти?

Медсестра ответила так же вежливо (Францу даже не пришлось напрягать слух).

– Некогда мне! Вы не видите, я работаю?! Это для бездельников день закончился, - она безуспешно пыталась на лету обогнуть препятствие.
– И нечего искать. Кабинет - на втором этаже. Лестница - налево за углом!

– Будьте любезны, напомните его имя-отчество, - ещё уважительней попросил Франц и уступил дорогу.

Медсестра собралась в полёт, но прежде милостиво сообщила, почему-то понизив голос:

– Наш - Александр Мироныч. Только он с сегодня в отпуску, вместо него - новый завотделением, Марк Анатольевич. У себя он, ваше счастье.

Франц переспросил названное имя, подставив левое ухо.

– Рубин?
– немедленно уточнил он.

– А кто ж ещё?..
– удивилась баба-Яга, оседлала помело и умчалась.

Охотник только руками развёл:

– Мир полон неожиданностей! Мог ли я представить?.. Надо было забираться в такую глушь, чтобы встретиться... Стой здесь, я - сейчас!..

Минут через пятнадцать Бурханкин уже семенил по коридору, едва поспевая: три его шага, один - длинного Франца. Франц выглядел подозрительно бодрым, будто душ прохладный принял. Егерь навострил нос, но запаха спиртного не почувствовал: воняло больничными специями.

– Ты знаешь, Вилли, что мне сказал доктор Рубин?

Нет, ну откуда Бурханкин мог это знать! Пока он ждал - в двери ни щелинки не образовалось, и рядом зорко струился по стеночке туда-сюда пациент.

Франц интригующе продолжил:

– Печень Степнова воспалилась именно в результате отравления! Хоть оно и стоит в медкарте, как "пищевое", на самом деле очень смахивало на отравление мышьяком. Но не мышьяк.

– Значит, наши не зря болтали?..
– вытаращил глаза Бурханкин.

Франц покачал головой, строго спросил:

– А кто болтал больше всех, можешь сказать?

Бурханкин стушевался, притих.

– Да, так, в общем, никто... В общем, все... Но, это... не всерьёз же.

Болотные глаза Франца уже зацвели свежей ряской. Он уже был весь в поиске, что называется, "обострил нюх". И поехало, и закрутилось то, что называется следствием и что в прежние годы составляло смысл жизни Игоря Максимильяновича.

Он заинтересовался семейным архивом. Ему загорелось посмотреть старые письма, фотографии, документы Степновых. В общем, - всё то, что есть в доме даже самого одинокого человека.

Бурханкин, который по собственной инициативе два раза в день поливал приусадебный участок фермера и кормил птицу, - всю ответственность взял на себя...

– Фима, давай его возьмём!
– уговаривал он Франца, с жалостью глядя на вертевшегося вокруг них лохматого пса, черного, как вороний глаз.
– Там хоть будет где побегать.

Игорь Максимильянович возразил:

– А потом потащим за собой в Охотный?.. Нет уж, хватит с него, набегался!
– непреклонно решил он, заметив, как извернулся Фомка, яростно выкусывая загривок.
– Напомни мне завтра ошейник от блох купить. А то ведь изведётся, бедный: всё лето впереди.