– То-то и оно! – восклицает Роуз, ударяя по столу левой рукой. – Она феминистка, человек прогрессивных взглядов, а ее роман посвящен совершенно заурядным супружеским парам.

– Феминистка? – удивляется Эдвард. – В таком случае полагаю…

– Если тебе хочется почитать что-нибудь свеженькое и непохожее на ее занудство, – перебивает его Роуз, – я бы посоветовала «Колодец одиночества» Холл. Куда более рискованная вещь! Это о паре лесб…

– Роуз! – шипит Элинор, и обе прыскают со смеху.

В это время в столовой появляется Элис.

Воротник рубашки чрезмерно сдавливает Эдварду шею. В столовой вдруг делается невыносимо жарко. Что Роуз знает о сексуальных извращениях? Нет, пора искать этой девице мужа. Элис молча убирает его пустую суповую тарелку и ставит другую, с кусочками жареной курицы.

– Желаете картошки? – предлагает Элис, вернувшись с миской и сервировочными ложками.

Эдвард кивает. Служанка кладет ему несколько маленьких, идеально круглых свежих картофелин, щедро смазанных маслом. Он добавляет себе из миски порцию зеленой фасоли и морковь.

– Давайте на следующие выходные позовем гостей из Лондона. Как раз есть повод – возвращение Роуз.

Роуз и Элинор обе замолкают и смотрят на него.

– Эдвард, я думала, ты не любишь приглашать гостей сюда. – Элинор пристально глядит на мужа. – Обычно ты говоришь, что сбегаешь в Брук-Энд от людей.

– В общем-то, да… Обычно так оно и есть. Но не пора ли нам ввести Роуз в приличное общество?

Глаза Элинор вспыхивают под светом электрической люстры. Какие же они удивительно манящие. В этом свете они кажутся почти фиолетовыми. Эдвард в тысячный раз спрашивает себя: как ему удалось заполучить в жены столь редкое создание? Каким счастливцем оказался он, придя тогда в Военное министерство оформлять демобилизацию и встретив ее за секретарским столом. Он приложил все усилия, чтобы заинтересовать ее работой у него. В записке он написал, что приглашение является чисто профессиональным. Здесь он немного слукавил, хотя, как потом выяснилось, Элинор стала просто блестящей ассистенткой в его работе. Так продолжалось три года, пока наконец он не набрался смелости и не сделал ей предложение. По правде говоря, он ее не заслуживает, но он давно научился выталкивать подобные мысли из головы.

Роуз бросает вилку. Никак и глаза выпучила?

– У меня предостаточно друзей, – возражает она. – Я не хочу, чтобы меня знакомили с какими-то напыщенными…

– Тебе нужен муж, – перебивает ее Эдвард, и она умолкает.

Если он вынужден брать на себя роль отца Роуз, как Элинор взяла роль матери, пусть будет так. В свои сорок три он по возрасту действительно годится ей в отцы, хотя эта роль ему явно не подходит. Но Роуз должна понять, что не может вечно развлекаться, странствуя между Парижем, Венецией, Римом и Лондоном. Ее необходимо выдать замуж, что пойдет ей на пользу, а это, в свою очередь, благотворно скажется и на нем, если она найдет себе кого-то.

– Думаю, поздновато приглашать лондонских гостей на следующие выходные. Если хочешь, давай соберем местных на теннисную вечеринку, – рассудительно предлагает Элинор. – Естественно, Лейтонов. А как насчет Тейлоров и Блайз-Этерингтонов? Или лучше Миллеров? Роуз, ты бы хотела поиграть в теннис с Айрис Миллер и дочерями Барта Лейтона?

– Да! Теннисная вечеринка – это было бы здорово. Может, и Кларисса выберется из Лондона?

– Почему бы нет, – соглашается Элинор. – Я могла бы пригласить и Софи с Генри. Но при условии, что ты не будешь безостановочно говорить об Италии и нагонять на гостей тоску.

– В Италии нет ничего тоскливого.

– Для тех, кто там побывал.

Дождь еще сильнее барабанит по оконным стеклам. Гром подобрался совсем близко. Элис убирает тарелки после десерта. В этот момент ослепительная вспышка молнии озаряет сад. Электричество мигает и гаснет. И тут же оглушительно и неожиданно гремит гром. Женщины с криком бросаются к окну. Новая вспышка озаряет не только сад, но и окрестные поля.

Элис отправляется за газовыми лампами и приносит две. Следом за ней входит мисс О’Коннелл, няня Мейбл, держа на руках дрожащую от страха малышку.

– Простите за вторжение, сэр, – говорит мисс О’Коннелл, и губы ее кривятся, будто ей неприятно это говорить. – Ребенок никак не угомонится. А тут еще эта гроза, свет погас и все такое. Кричала, что хочет к маме. Пришлось принести ее сюда.

В певучем ирландском акценте мисс О’Коннелл есть что-то гипнотическое. Ее негромкий голос не вяжется с ее обликом. Она женщина крупная. «Крепкокостная», – слышится Эдварду голос покойной матери, когда он смотрит на няню. Широченная талия, внушительный бюст, курносый нос и изогнутые брови.

– Ничего страшного, мисс О’Коннелл, – отвечает Элинор.

Она встает из-за стола и подходит, собираясь взять дочь на руки.

Полное имя няни – Грейс О’Коннелл. «Тоже странно», – думает Эдвард. Чего-чего, а грациозности [3] мисс О’Коннелл лишена напрочь.

– Я сейчас ее успокою и уложу спать. А вы можете поужинать.

На лице няни написано облегчение. Напряжение спадает с ее лица, губы складываются в улыбку. Повернувшись, она уходит из столовой.