Что касается просветленного русского монашества, то в кельях оно проводит не так много времени, как самому ему хотелось бы. А на философские «гуляния» с чётками и духовным созерцанием в большинстве случаев времени со- всем не остаётся, разве что у пожилых и немощных.

Монахи и монахини общежительных городских монастырей больше похожи на общественных деятелей, чем на отшельников. Перед ними стоят задачи, которые невозможно было и помыслить в прошлые века существования обителей: создание компьютерных проектов, съемки в фильмах, прием высокопоставленных деятелей, тесное общение с нерелигиозными туристами, плотный график трудов от зари до зари на самых разных «фронтах»: в огороде, автопарке, в заготовочных пищевых цехах и в художественно-промышленных мастерских.

Древние монахи плели корзинки на продажу и молились всё свободное время. Наши же большие монастыри подобны муравейникам, в которых, подчас, не остается главного – возможности уединения для беседы с Богом и с самим собой.

Нам не всегда хватает доброты и элементарной человечности, мы, порой, даже негостеприимны и невежливы. На внутреннее душевное состояние монахинь в наших обителях влияет бытовое неустройство: монахини живут в маленьких кельях по двое и более – нет никакой возможности прийти в себя после выматывающего трудового дня.

Иногда мне кажется, что современные монастыри похожи на трудовые армии. Монаху ХХI века обязательно нужно быть образованным и здравомыслящим человеком с чувством юмора и интересом к жизни. Путь этот далеко не для всех. Но он, несомненно, прекрасен.

***

В каждом русском человеке, как мне кажется, обязательно есть что-то от Алёши Карамазова – тяга к свету, при- родная стыдливость и чистота. Во многих людях внутри больше веры, чем неверия, но они бояться церкви, поскольку когда-то их напугали.

Зачем вообще нужна вера? Вера диктует человеку саму жизнь, она диктует не соблюдение каких-то обрядов, чего-то внешнего, но пронзает твою суть опытом жизни в присутствии Бога.

Монастырь, храм – место соприкосновения двух миров – духовного и физического. Прожив в монастыре свое пер- вое десятилетие, я всё ещё «новыми» и молодыми глазами воспринимаю случающиеся события, встречи, беседы, повествования о чудесах, курьёзные ситуации. В свои тридцать лет я понимаю, что время не стоит на месте и всё забывается, даже недавнее и яркое. Мои заметки написаны не только в радости и восхищении, но и через личный опыт, порой болезненный. Заранее прошу прощения у читателей, воспринимающих мир по чёрно-белым признакам «духовно-недуховно» и «спасительно – грешно». Ставлю своей задачей живым языком поведать увиденное, услышанное и прожитое не только мной, но и теми нашими сестрами, кто согласился поведать свой опыт.

Рискуя и страшась взяться за перо, а я впервые в жизни обращаюсь к писательству, получила вдохновившее меня благословение от архимандрита Саввы Мажуко: «Матушка, надо читать великих, не бояться им подражать, потому что так отыщешь свой собственный голос. И просто писать много, часто и регулярно. <…> Просто каждый текст должен быть вашим, именно вашим, звучать вашим голосом, дышать вашим дыханием».

Несколько лет я записываю в блокнот ситуации, случающиеся в ограде нашей обители с сестрами, прихожанами и туристами. Часто меня заставляют остановиться и прислушаться случайно оброненные кем-то фразы, восклицания, вопросы. В таком случае записываю заметки на всём, что попадается под руку: на салфетках, на ценниках, на нотах… Почти все случаи, описанные здесь, или услышаны автором или переданы ему из первоисточников. Имена и конкретные обстоятельства в некоторых случаях изменены.

«От избытка сердца глаголют уста»! Мне хочется поделиться с каждым из Вас, дорогие читатели, мои друзья пусть небольшим, но личным опытом, который я приобрела за десять лет в стенах древнего монастыря. Надеюсь, чтение этого сборника не обременит Вас, но вдохновит, утешит, отвлечёт хоть ненадолго от повседневных забот.

Уходил, обещая духом прозреть

Грубость, горечь и прочность порока.

Окрылен благодатью был рад умереть,

Отсекая себя – ради Бога.

Пыл остыл, я познал,

как опасен привал:

Дно сердец, нетерпение воли.

Ввысь летал, да упал,

растеряв, наконец,

Чистоту целомудренной доли.

Так зачем ты из мира, глупец, уходил?

Мог любить и любимым остаться.

Что мешало дышать, что сулило конец,

Отчего стала совесть терзаться?

Он стоял в тупике, опалив ризы крыл.

Вновь готов был искать утешенья.

Как он чуда хотел, чтоб Господь укрепил,

Чтоб исторгнуло сердце сомненье.

И дано было время…

Притча

Как-то иностранный турист посетил знаменитого старца и с удивлением обнаружил, что его жилище состоит лишь из одной комнаты, уставленной иконами и книгами.