***

Тревожно поглядывая в черно-белый телевизор, прабабушка Нина штопает кофту. Танки, люди, выкрики. А я сижу на горшке, издавая «невкусный запах». Ну что поделаешь, в животе тоже революция! Кто как запомнил обстрел Белого Дома, а я именно так.

1994

Тёплый летний день. Я сижу на плечах у папы и кручу головой во все стороны. Мы о чём-то весело болтаем. Васильевский остров, улица Шевченко, рядом с нашей Детской. Память запечатлела перекрёстки, запахи, дома, машины, пешеходов. Из окна дома гремит песня Тани Овсиенко

«Школьная пора», и мы подпеваем. Слова знаем наизусть, ведь каждый раз папка, садясь в запорожец, включает протертую в нескольких местах до неразличимости звука кассету с песнями певицы.

– Знаешь, пап, а когда я вырасту, я обязательно подружусь с Таней, – мечтательно произношу я.

– Ну конечно, доча! И меня познакомишь, – подмигивает мне отец. А в голове только и мысли о том, как мы будем с Таней прыгать по очереди через лужи, есть мороженое и петь песни, держась за ручки.

… Однажды, двадцать лет спустя, Господь исполнил по- желание маленькой девочки. Я так понимаю, что у Творца великое чувство юмора и Ему ничего не стоит воплотить наши мечты и молитвы, но с одним условием: всему свое время.

В 2012 году, побывав на схождении Благодатного Огня, возвращались мы с инокиней М. в монастырь. А аэропорту Бен-Гурион, регистрируясь на рейс «Тель-Авив – Москва», я обратила внимание на стоящую впереди меня женщину, и подумала: «Не может быть!» Держа в руках раскрытый паспорт, Татьяна была занята своими мыслями, а я не верила своим глазам. Это была она, героиня моих детских грёз. Таня Овсеенко повернулась к молоденьким монашкам и проговорила с нами до самой посадки на рейс. А затем – приехала в гости в монастырь.

***

Звенит звоночек, и в прихожей появляется снежная морозная Мамочка, как долго мы её не видели! За время её отсутствия папа подстриг меня под горшок, а бабушка научила готовить яичницу. Бросаюсь обниматься. «Мамочка, ну как же там наш кулечек? Ты не забыла братика в роддоме? Дай мне его, пожалуйста! Игрушки, проснитесь! Знакомьтесь, это маленький Данилка!» – несу с бабушкой драгоценный сверток в комнатку. «Данилка, посмотри! Это медведь Бибу, а это Щеня, а это куклы!» Но девятидневный малыш, сам похожий на пупсика, блаженно спит и мило шевелит губками.

***

А вот бабушка Аня забирает из садика, сейчас поедем на трамвае по Большому проспекту к ней на работу. Длинный коридор со множеством дверей. Пахнет сигаретами и путешествиями.

У бабушки на работе свой большой стол и черная гигантская лампа, и циркуль, и несколько луп, отточенные карандаши. Бабушка у меня красивая, молодая (ей всего- то сорок один), с ней рядом интересные тёти и дяди, рулоны с картами, яркая лампа и вкусный крепкий чай в большой кружке. У неё в столе стоят солёные грибы и вкуснятные шпроты. Она геолог-картограф.

Один усатый дядька отвлекает бабушку взрослыми разговорами, а меня приглашает сфотографироваться на портрет. «Сделаем тебе модную карточку!», – ухмыляется он. Распускаю косичку и, надув щеки, изображаю из себя важную четырехлетнюю даму, у которой уже есть младший брат.

Знакомьтесь, игрушки – мой маленький брат,

Он спит и с роддома, и он смешноват!

– Кружится – искрится трёхлетка-сестрёнка,

Устало мамуля полощет пелёнку.

Чихнёт порошком из скрипучего шкапа

– Расстроенный быт. Ох, мечтательный папа!

Глушитель опять починить занемог.

 Соседки на лавках сидят без сапог…

Профессор – сосед коммунальный расстроен,

Он физику счастья понять не достоин.

Васильевский, кажется, дышит финалом,

Двадцатый, прощаясь, пахнёт перегаром

Котельных, заводов, дворов и пивных.

Кирпичное эхо – неконченый стих.

1995

Преодолеваем два двора от дома, и мама открывает дверь заветного детского сада – «для совсем взрослых детей». Нас встречает воспитательница – молодая приятная женщина, которая сразу называет нас с мамой по имени. Она уволилась из тех самых яслей и перешла сюда – вот здорово!

– Видишь, дверка с грибочком? Это теперь твой шкафчик.

Здесь, в саду, всё по-взрослому. У нас большая группа, и, как в любом человеческом коллективе, свои интриги. Свои дружбы-вражды.