Затянувшееся молчание нарушило появление незнакомца. Он осторожно отодвинул капроновые заросли и просунул внушительных размеров нос в их шалашик. Низкорослый широкоплечий пузан с полированной, словно бильярдный шар лысиной, в щеголеватом кримпленовом костюме с искрой сделал шажок внутрь. Приложил к груди несоразмерно огромную волосатую пятерню и, странно растягивая слова, «запел» largo:

– Антон Сергеевич, наш дорогой и уважаемый гость, искренне извиняюсь за беспокойство. Добрый вечер! Позвольте спросить, все ли хорошо? Желаете чего особенного? Нарезочки рыбной, черной, красной икорки, бужениночки домашней? Я мигом распоряжусь!

Глубокий протяжный баритон резко контрастировал с карликовым ростом, оттого лысый незнакомец напомнил Оле заводную куклу с записанным на фонограф голосом.

– Здравствуйте и вам, барышня, чувствуйте себя как дома, как величать вас, красавица?

Оля пролепетала свое имя, с любопытством разглядывая, как не сложно было догадаться, хозяина кафе.

– Олечка-душенька, добро пожаловать в наш скромный семейный уголок…, – коротышка затянул лиричное adagio.

– Ираклий Самуилович, все замечательно, не беспокойтесь. Лучше скажите, как ваша мама? – вежливо перебил его Антон.

Хозяин окончательно шагнул внутрь, расправил за собой запутавшийся лиственный декор, но присесть за столик не решился, сделал глубокий вздох и выдал уже бравурное allegro:

– Мама в порядке, спасибо за беспокойство. Отправил ее к сестре в Кисловодск, подышать свежим воздухом, водички попить. Думаю, купить там дом. Наша квартира на улице Горького похожа на газовую камеру.

– Хорошая идея, поддерживаю. Но и о минимальных профилактических мерах забывать не надо. Посильная активность, питание, обязательный мониторинг врача.

Ираклий прижал свои крупные ладони к переливающимся лацканам и речитативно выдохнул.

– Я навеки обязан вам, Антон Сергеевич. Могу ли еще чем услужить? Не желаете ли «Амаретто-Диссароно» для взаимного удовольствия? Удалось добыть небольшую партию, настоящая итальянская поставка. Может токайское вино? Зять из Венгрии небольшими партиями только для меня привозит. Или «Спуманте» для дамы?

Оля удивленно вскинула брови, названия вернули ее в студенческие годы, миндальный привкус ликера на губах напомнил о вечеринках в общежитии, когда засидевшиеся за полночь москвичи разбегались через черный вход, тайком от бдительного коменданта. Это было очень давно, в голодные времена горбачевской перестройки, страшного дефицита, карточек, очередей и абсолютной анархии. Как странно, что сейчас опять…

– Любишь «Амаретто»? – перебил ее мысли Антон.

Ольга болезненно скривилась, пытаясь выправить реальность, отделить ее от прошлого. От «о чем поет ночная птица» под расстроенную гитару, от не менее расстроенного настроения, от горечи ликера и от цианистой горечи первой измены. Ее парень, Игорь, остался в комнате гостеприимной подруги – девочки из Омска, та быстро научилась «нужным аккордам» – многозначительным фразам и взглядам.

Поэтому Оля отрицательно замотала головой. Только не Амаретто! Не дай бог повторится.

– Тогда может игристое? Итальянское сейчас большая редкость, – не унимался Антон, пытаясь доставить удовольствие владельцу кафе.

Разгадав его тайный замысел: другим способом от рачительного Ираклия Самуиловича избавиться невозможно, она кивнула.

– Можно. Но, пожалуйста, «Проссеко» брют или полусладкое розовое «Ламбрусско».

Пиджак с искрой напрягся.

– Простите, но у нас сейчас только советское, с первого винзавода, но очень хорошего качества, с медалями! На ВДНХ в этом году выставлялось! И для особых гостей – небольшой запас итальянского сладкого «Спуманте». Я сожалею, что не угодил даме. Но обязательно сделаю заказ на будущее! А к напитку всенепременно полагается сюрприз: женская радость. Сию минуточку! – кримпленовый коротышка исчез.

– Олечка, соглашайся на все, иначе он не отстанет. Выхода нет.

Через несколько минут на их столике появилась покрытая изморозью бутылка в мельхиоровом ведерке в компании высоких хрустальных бокалов, а рядом на блюдечке – обещанный сюрприз, «женская радость», горка припорошенных кокосовой стружкой конфет.

Оля узнала обычные рафаэлинки.

– Дорогим гостям из личных запасов, детишкам берег. Кушайте, – Ираклий самозабвенно раскланялся, на прощание бросил еще один признательный взгляд на врача.

Не успели утихнуть его быстрые шаги, проигрыш тапера сменил треснувший голос Челентано, затянувший «Sole», и стрелки часов, бешено мелькая стрелками, снова завертелись назад.

Сердце Оли дрогнуло, на глаза навернулись слезы.

Сморгнув влагу, она наблюдала как Антон, аккуратно вытащил пробку, разлил игристое вино по бокалам и подвинул блюдце с «редким» десертом.

– Еще раз за встречу! Кушай, все тебе, – сказал он тихо, не отрывая взгляда от зардевшейся молодой женщины, – можно я задам пару вопросов?