Глава дома, у которого в глазах появилась небольшая искра прежнего себя, даже встал со своего места и подошёл ко мне, опустившись рядом, чтоб бы лучше меня видеть и слышать. Мой голос был ещё не слишком громок, из-за пережитого в камере пыток, тогда я здорово его надорвал. Несмотря на симбионта уменьшившего болевой порог, это всё равно было чертовски больно, да и сейчас, чувствовать, как под его импульсами сильных сокращений мышц и коктейлями странных жидкостей, дробятся на молекулы обломки костей, вместо себя оставляя новые, хрупкие, тонкие отростки, было ещё более неприятно.

— Далее, все молодые девушки твоего рода, выйдут замуж на представителей моего, — продолжил я, — и это не обсуждается, если не хочешь, чтобы я забрал всех детей у тебя, как сделал это у всех остальных.

— Заложницы, — правильно понял он.

— Называй как хочешь Франческо, таковы мои условия, — я пожал плечами, — и если их выполнишь, остальные члены твоего дома никак не пострадают. Я отведу отряд и всё продолжится так же, как было до этого. Я привожу товар, ты его продаёшь, только деньги делим теперь в расчёте шестьдесят на сорок. Всё же ты сильно меня разочаровал.

Он всё ещё не веря, смотрел на меня, ища подвох в словах.

— Но какие гарантии того, что если Анна будет у вас, она однажды просто не умрёт? — осторожно поинтересовался он, не беспокоясь о себе.

— Все мы смертны Франческо: она, ты, я, — хмыкнул я раздражённо, — моё слово будет ей защитой в нашем доме, как и для остальных девушек. После сегодняшней ночи в семействе Дандоло почему-то резко поубавилось родственников, которые хотят со мной спорить. К тому же отец и мама полностью на моей стороне, уверен, они даже будут против моего решения по твоему поводу, но это уже мои проблемы, я их уговорю.

— Хорошо, если это все условия, то я согласен, — он осторожно протянул мне руку, которую я пожал и задержав в рукопожатие, тихо сказал, — и надеюсь следующий раз Франческо, ты сначала придёшь ко мне.

Он вздрогнул всем телом, но промолчал, вынимая руку.

— Анри! — крикнул я, и граф зашёл внутрь вместе со своими оруженосцами, которые подхватили носилки.

— Франческо, завтра я по делам отбываю в Акру, — обернулся я к главе дома Бадоэр, который всё ещё не верил, что остался в живых, — надеюсь по прибытии, мы продолжим наш разговор с торговых делах и отчётах о проданном товаре.

— Хорошо Витале, — он склонил голову, — я буду готов.

— Ну а теперь, я смогу наконец отвести тебя туда, где ты должен был оказаться ещё полгода назад, мой дорогой друг, — продолжил я разговор, когда меня вынесли в коридор и стали спускать вниз его люди, а граф всё это время шёл рядом с носилками.

Он и правда так сильно мне помог, всё время поддерживая и не давая скатиться в безудержное бешенство, когда я был готов убить всех жителей в городе, постепенно корректируя мои планы и направляя месть только в сторону тех, кто был по-настоящему виновен в произошедшем. Только благодаря ему собственно говоря и произошло то, что произошло. Жертв, даже среди четырёх патриарших домов, было гораздо меньше, чем я планировал изначально, именно Анри убедил меня пощадить детей, женщин и стариков. Собственно говоря только ради этого он и остался рядом со мной, когда понял, что в моих планах очистить весь город от скверны, как я это себя представлял в голове, после трёх дней пыток.

Я был благодарен ему, поэтому и решил выполнить своё обещание сам, хотя сил даже передвигаться на носилках просто не было. Симбионт восстанавливал пока только кости, и жизненно важные органы, высасывая из организма все соки, так что мне приходилось всё время есть за пятерых, но всё равно кожа так сильно обтягивала скелет, что я своим видом пугал всех вокруг, правда по понятным причинам, желающих поинтересоваться моим состоянием обычно не находилось. Только мама могла подойти ко мне с этим, и я её успокаивал, благодаря за заботу. Отец сильно переживал, что так мало смог сделать для моего освобождения, но я его успокоил, сказав, что зато теперь его авторитет в городе поднялся на невиданные высоты, поскольку он личным примером доказал всем, что в первую очередь его волнуют интересы города, даже если в преступлении обвиняют собственного сына. А это значило, как минимум ещё один, а то и два следующих срока. Это было лучше, чем если бы мы остались после произошедшего, без его поддержки, как правителя. Ведь одно неверное его слово или поступок, и весь город, внимательно наблюдавший за ходом судебного процесса из-за тяжести прозвучавших обвинений сразу от пяти патриарших домов, которые собрав всех своих союзников в один кулак, ходили и говорили о преступлении по всему городу, связывая этим Энрико руки. Ведь это теперь было не просто один благородный дом против другого, а покушение на устои города, где справедливость, была одним из главных правил.

Кому ещё нужно было выразить благодарность, так это к моему большому удивлению — Святому престолу, который ясно обозначил свою позицию, встав на мою сторону. Сначала прислали Альбино, против слова которого не стал перечить никакой суд, поскольку на нём был перстень с золотым крестом легата Папы, а затем ещё и объявил во всеуслышание о присвоении мне сана епископа, что конечно же тоже способствовало тому, что многие жители Венеции отвернулись от заговора пяти великих домов, действия которых были признаны грехом и нечеловеческим поступком. Он же и отлучил потом девушек от церкви, назвав блудницами и клятвопреступницами, обрекая их на всеобщее осуждение.

Так что, вот так внезапно, я оказался должен Целестину III и кардиналу Альбино. Это немного напрягало, но я решил думать об этом позже, пока были другие, не менее важные дела.

13 сентября 1197 года от Р.Х., Венеция

— Витале, дорогой, — мама опустилась рядом с носилками, — ну куда ты собрался! Ты ещё слишком слаб.

— Я обещал мам, — я протянул руку и погладил её по руке, — не волнуйся, скоро вернусь, туда и обратно.