Сказать, что это оказалось сделать трудно – ничего не сказать. Колобковское тело забыло, что значит наклоняться и приседать. При наклоне вперёд угол между верхней его частью и нижней так и не дотянул до девяноста градусов, а приседать я как-то не рискнул – пожалел коленные суставы. Мне с ними ещё жить да поживать. Желательно – долго и счастливо.

Бросив это безнадёжное дело, я уставился в окно, потому что на обстановку комнаты, знакомую и не знакомую одновременно, смотреть не хотелось – тошно. Ну не люблю я розовый, особенно его такие яркие, кричащие оттенки.

Раздался стук в дверь, и в комнату начали заходить давешние служаночки. За подобное испытание моему недотёпе-хранителю при встрече морду набью и не посмотрю, что он ангел. Феечки накрывали на стол, но добраться своими шаловливыми ручонками до их прелестей мне в этой жизни, к сожалению, не судьба. Как говорится – «око видит, да зуб неймёт». Утерев свои мысленные слюни, я сделал «морду кирпичом» и приступил к трапезе.

Заморив червячка, да не червячка, похоже, а огромного солитёра, иначе говоря, приглушив на некоторое время зверский голод, я отправился вместе с марой Исией прогуляться по дворцовому саду. Движение для меня, в данном случае, являлось жизненной необходимостью. Слуги и садовники, встречавшиеся на пути, складывались пополам в поклонах моей почти императорской персоне, но их раболепие только раздражало, поэтому я направился в любимое место Сины – уединённый уголок, где никто не мог её потревожить. Размышляя, как ускорить мой процесс похудения, я вспомнил, что прыжки через скакалку – довольно действенное средство.

– Мара Исия, я слышала, что прыжки помогают похудеть. Нельзя ли раздобыть кусок верёвки, чтобы я могла упражняться, прыгая через неё?

– А какой длины должна быть верёвка, ваша милость? – уточнила женщина, которая, кажется, смирилась с бурным потоком моих странных желаний.

Я поднял кисти рук сначала к плечам, а затем вверх, прикидывая размер верёвки.

– Два моих роста с поднятыми руками, – ответил я, решив, что длинно – не коротко, а лишнее можно всегда обрезать.

– Хорошо, моя грасия, я спрошу верёвку в конюшне.

– А ещё мне понадобится специальная одежда, потому что от движений вспотею. Подойдут мужские штаны и рубашка.

Нет, не достигло предела её удивление. Мара Исия споткнулась на ровном месте и чуть не навернулась. Я успел её подхватить под локоть и удержать в вертикальном положении.

– Но, ваша милость, мужская одежда?! Вы же девочка, дочь рикса. Вам не к лицу будет…

– К моему лицу сейчас всё не к лицу, – прервал её сбивчивое возражение. – Можно подумать, что вот это платье мнё очень идёт, – фыркнул я. – Сколько ленточек и оборочек ни пришей – всё равно смотрится ужасно.

Мара Исия опустила глаза. Видимо, она тоже так считала.

– Я поняла, ваша милость. Но если ваша матушка узнает, мне не поздоровится, – покорным голосом произнесла она.

– Свою матушку, то есть мачеху, беру на себя, – успокоил я эту добрую женщину.

Мда, «завтрак уже давно окончился, а обед ещё и не думал начинаться». Мы гуляли-гуляли, аппетит нагуляли, а до обеда далеко. Кажется, у меня синдром Винни-Пуха: всё время хочется подкрепиться. Вот ведь обжористое тело мне досталось! Сегодня у принцессочки и её учителей случился выходной, и мне предоставили свободу. Решил вернуться в свою комнату, чтобы иметь возможность перебивать голод фруктами, с виду похожими на яблоки, только с привкусом цитрусовых и, кажется, мяты. Скоротаю время до обеда на «яблоках» и воде. Главное, не дать зверскому аппетиту побороть мою силу воли.

До обеда пришлось себя чем-то занять, чтобы не акцентироваться на грызущем изнутри голоде, поэтому пригласил мару Исию, чтобы обсудить с ней новый дизайн комнаты. Женщина внимательно выслушала мои пожелания, но сообщила, что решить этот вопрос может только мачеха, а у неё самой нет полномочий, чтобы дать указание для таких грандиозных перемен обстановки. Я снова пообещал постараться урегулировать этот вопрос. У меня возник план для налаживания отношения с нагоподобными родственничками.

Обед прошёл за разговорами. Я старался не кидаться на свою уполовиненную по собственной просьбе порцию, а тщательно её пережёвывать, помня об одном из правил правильного питания. Кажется, его ещё индийские йоги придумали: надо жевать твёрдую пищу так долго, чтобы она во рту стала жидкой. Вот я и жевал, захлёбываясь голодной слюной.

До ужина образовалась куча времени, поэтому я употребил его на обдумывание деталей плана по укрощению кобр. План не отличался сложностью: надо дать им то, чего они так сильно жаждут. Хотят императора в мужья – так получите и распишитесь! А мне он и задаром не нужен. И с доплатой не возьму. Не хватало ещё правоверному натуралу лечь под мужика, пусть он хоть владыкой всего мира окажется, но сделать это надо тонко и незаметно, чтобы не возникли подозрения по поводу резкой перемены в характере Сины.

И вот я, переодевшись к ужину, в сопровождении мары Исии направился в трапезную. Смысла в переодевании я не видел. С мужской точки зрения все эти перемены шмоток ничего не давали: одну бесформенную хламиду поменяли на другую. Платья принцессе шили «на вырост», ибо толстела она не по дням, а по часам, поэтому все наряды выглядели мешковато до тех пор, пока девочка не дорастала до них, после чего они благополучно становились малы.

Сегодня наша королевская семейка ужинала втроём. У папашки неожиданно случилось заседание Малого Совета, поэтому лично с ним познакомиться мне, Арсению Беляеву, сегодня не удалось. Да и ладно. Не очень-то и хотелось. Буду вливаться в семью постепенно.