— Герман, у меня просто нет слов. Спасибо тебе, — прошептала она дрогнувшим голосом, любуясь цветами.

Она не ожидала от этого вечера ничего хорошего, когда ехала к Герману. Но он был таким внимательным к ней, что бальзам пролился на ее израненную душу. Она уронила розы на пол, обняла Германа двумя руками, уткнулась ему в грудь и заплакала. И почувствовала, что он обнял ее и прижал к себе.

В это время в дверь позвонили.

Герман чертыхнулся и отстранил ее от себя.

— Это еда приехала, Ириш, я открою.

Герман

Вечер еще только начался, а Герман уже растерял все свое самообладание.

И все его красивые и благородные намерения лопнули, как воздушные шарики.

Когда Иришка вышла из ванной, в его футболке и шортах, с босыми ногами, с мокрыми волосами, он понял, что больше никуда ее от себя не отпустит. И плевать ему на Гошу, на ректора, и вообще на всех.

Герман даже сам испугался своей решимости.

А Иринку он пугать не хотел.

А еще не хотел ее ни к чему принуждать.

Пришлось отвлекать ее цветами, едой и шампанским. И самому отвлекаться.

Очень быстро Иринка повеселела. Они начали обсуждать, куда же им поставить розы. У Германа каким-то чудом нашлась маленькая ваза, но такое количество цветов не могло туда вместиться. В итоге Герман вытащил из кладовки большое оцинкованное ведро, налил туда воды, и поставил ведро с розами на пол в прихожей, чтобы их было видно и из кухни, и из комнаты.

Они пили сначала на кухне, а потом в комнате, сидя прямо на полу по-дружески в обнимку, разговаривая на отвлеченные темы. Герман выключил свет и включил негромкую музыку на компе. Постепенно Иринка забыла про свои грустные мысли и расслабилась. Выпитое шампанское этому очень способствовало. В глазах ее появился блеск. Она смотрела на него, и улыбка не сходила с ее красивого лица.

Германа обуяло какое-то бесшабашное веселье.

Они слишком много выпили. И они были вдвоем.

Он вспомнил все смешные истории из своей преподавательской практики, которые с ним когда-либо произошли. Даже рассказал ей историю, как в Германии столкнулся с домогательствами со стороны другого преподавателя-мужчины.

Иринка очень смеялась. Потом склонила голову на его плечо и закрыла глаза.

Ему сразу стало очень жарко.

Иринкины волосы разметались по его плечам и груди. Он сидел и как наркоман вдыхал в себя их запах. Голова шла кругом.

— Герман, Господи, какой же ты классный, — прошептала она ему на ухо. — Вот просто очень. И такой же красивый, как и Гоша! Я отлично понимаю этого немца! Я бы тоже на его месте тебя домогалась.

Ревность мгновенным ожогом лишила его возможности дышать. Он почувствовал злость.

— Вот и Гоша пожаловал, — сказал Герман нехорошим голосом. — Куда ж без него. Давно его не было. И нас опять трое. По-моему, пора от него избавляться.

Он схватил девушку и усадил ее к себе на колени, крепко обнимая.

Иринка подняла голову и вопросительно на него посмотрела.

В ее глазах он не увидел ни испуга, ни смущения. Только волнение и желание.

— Что ты там про домогательства сказала? Я плохо расслышал.

Он очень осторожно, чтобы не спугнуть ее, прошелся губами по ее нежной шейке. Она только чуть слышно вздохнула и запустила руку в его волосы.

— Герман, — прошептала она, и он тут же закрыл ее рот поцелуем. И целовал ее, углубляясь языком, до тех пор, пока она не растеклась в его руках горячей лужицей.

Потом он отстранился и смотрел, как она приходит в себя.

Иринка выглядела восхитительно: вся порозовевшая, разгоряченная, с распухшими от поцелуев губами. Смотреть на ее затуманенное желанием лицо ему было физически больно.

Он сдерживался из последних сил, чтобы не потерять голову. Собственная страсть потрясла его. В голове не осталось ни одной разумной мысли, лишь желание взять ее здесь и сейчас.

— Ириш, посмотри на меня, — требовательно, почти грубо приказал ей он.

Она послушно открыла глаза.

— Ириш, если ты не хочешь, скажи мне сейчас, и я остановлюсь.

Она смотрела на него и тяжело дышала. Он видел, что что-то беспокоит ее.

— Герман, я девственница, — выдавила она из себя наконец, отводя взгляд.

Но он тут же обхватил ее лицо двумя руками и заставил ее смотреть на себя.

— Это неважно, Ириш, — охрипшим, срывающимся голосом ответил он. — Это уже неважно. Просто посмотри на меня и скажи, хочешь ли ты этого.

Она послушно взглянула на него в упор.