– Ты сама предложила, я тебя за язык не тянул, – пожал он плечами. – Приют — это жесть, приёмные родители – отстой! Я не вернусь туда! Но … я могу остаться с тобой, – улыбнулся негодник, и тут мои глаза раскрылись – он был копией … Натана Прайса. И это сходство просто поражало!

– Мэтт, ты знаешь кто твой отец?

– Без понятия. Кто-то из клиентов матери. Не хочу знать! – тут же ожесточился он. – Так ты поможешь мне или нет?

– Допустим, – опустилась я рядом с ним. – Возможно, я смогу стать твоим опекуном, оформив усыновление, но ты ведь представляешь, что жизнь со мной сахаром тебе не покажется?

– Ты будешь заставлять меня два раза в неделю работать в порту, набивать косяки твоим парням и частенько ужинать крошками с содовой?

– Что?! Нет! – не сдержавшись, я выругалась себе под нос, но Мэтт даже и глазом не повёл. Его синие глаза, улыбаясь, наблюдали за мной. – Тебе будет гораздо сложнее парень. Я буду требовать чистоплотности, порядочности, прилежности и послушания. Жить со мной это значит два раза в день принимать душ, есть вовремя, никаких вредных привычек, посещение школы пять раз в неделю, хорошая успеваемость и помощь по дому. Я невозможная вредина и спуску я не даю. Я много ворчу, иногда даже дерусь, но могу и расплакаться. Так что ты подумай, хочешь ли ты … такую мать.

Он так пристально на меня взглянул. Знать бы о чём думал этот юный человечек, но он так серьёзно и вдумчиво в меня всматривался, что у меня на глаза снова навернулись слёзы.

– А что тот козёл, который тебя обидел? – нахмурился Мэтт, пытаясь понять мои скачущие эмоции.

Закусив губу, я пожала плечами. И кажется, в этот момент мальчишка увидел во мне всего лишь слабую женщину, нуждающуюся в поддержке и защите, трудная жизнь сделала его на редкость проницательным.

– Сдаётся мне, ты тут без меня загнёшься. Так что я остаюсь, а там уже по ходу разберёмся, – заявил он. – Ты, правда, ждёшь ребёнка?

Этот вопрос. … Я отвела взгляд. После вчерашнего разговора с Эйданом существование моего не рождённого ребёнка повисло в воздухе. Как это ни было чудовищно – я продолжала сомневаться.

– Я не знаю, стоит ли … пускать его в этот мир, – тихо выдавила я, не в силах посмотреть в глаза не по возрасту взрослому мальчишке.

– Причём же здесь он, если его папаша навалял тебе в душу? – пожал плечами Мэтт. – Ладно там пришить поддонка, но мелкого…. Кира, – и этот тон с легким осуждением снова заставил меня разреветься. – Она совсем плохая, – обернулся он к вернувшейся со свежим молоком Эмили. – Ничего, выкарабкаемся. Не реви, а то будешь похожа на чучело! Дело говорю.

И я рассмеялась, и, по-моему, с этой секунды в мою жизнь вошло что-то необычно новое. Может, наконец, я добрела до своей белой полосы?

Будучи полностью уверенной что звук открывшейся двери и тяжелые шаги – это возвращение отца с ночной смены я не сразу повернула голову. Но моя мама никогда не краснела при виде отца…

Я даже пролила чай, потому что не ожидала, что он явится вот так как ни в чём не бывало.

– Извини, что выгляжу уже не так идеально, но я не сплю уже двое суток, – послабляя галстук, Эйдан устало чмокнул меня в щёку, бросив на стол какие-то документы. – Что? Ты думала «прощай Эйдан» меня остановит? Тем более после твоего признания? Кира, ты попала не в тот мир – ты никогда не избавишься от Прайсов, – хмуро пошутил он, пока я пыталась взять себя в руки.

Так нельзя любить, слишком поглощающе, слишком остро и болезненно. А я любила его именно так. И вряд ли с ним будет по-другому. Когда тебя сводят с ума его взгляды, когда тебя накрывает удушье от его улыбки и ты не чувствуешь земли от его запаха. Когда ты настолько хочешь обладать каждой клеточкой души и тела этого мужчины, что даже готова разорвать свою жизнь в клочья – это уже диагноз, это неправильная любовь. И если у тебя вдруг такую любовь отнимут – у тебя не останется ни единого стимула чтобы жить. А мне нельзя такое допускать. У меня теперь … дети.

– Эйдан, – выдавила я. – … Иногда в жизни женщины или мужчины встречается его роковой человек – его личная точка Вселенной, его закодированный источник бытия. Но если встречаются два рока – они уничтожают друг друга своей любовью, которую нельзя уместить в себе. Два рока – это мы с тобой. Я уже предвижу что нас ожидает – вовсе не счастливое безмятежное будущее, а вечное поле боя со своими эмоциями, с болью, которую мы будем провоцировать, с окружающими. Скоро я стану толстой беременной тёткой, переключившей всё своё внимание на ребёнка и тебя это вряд ли будет устраивать, а меня будет бесить то, что это не устраивает тебя. А ещё будет Натан со своим параноидальными спектаклями. Я не уверена, что у меня хватит сил выдержать всё это. Да любовь даёт жизнь, но бывают редкие исключения, когда она её и отнимает, сжигает и опустошает. Мне больно это говорить, но я продолжаю считать, что нам нужно расстаться навсегда.

– Это в тебе говорит твой скачущий уровень гормонов, меняющий твоё настроение! Кира — это бред! – возмутился Эйдан, отшвырнув с грохотом табурет. – Все эти проблемы можно решить! Я не хочу прожить безопасную стабильную жизнь и на склоне лет сожалеть, о том, что не просыпался в объятьях любимой женщины, а позволил ей уйти. Подпиши эти бумаги, по которым ты снова станешь моей женой.

– Эйдан, почему ты меня не слышишь? – взмолилась я, чувствуя, как с болью лопается что-то необъятное в душе. – Даже если мы поженимся, когда Натан официально опровергнет свою гибель – наш с тобой брак будет считаться недействительным.