– А, по-моему, если мы с тобой демонстративно поскандалим – этим ротозеям только понравится, но в лучших традициях Натана я, пожалуй, буду послушной девочкой, потому что иначе мне не досадить злобной мегере, – вызывающе бросила я, передавая урну Гарри. Эйдан понял, что я имела в виду его мать, и то, что я фактически не зная Аманды, лишь со слов Натана ненавижу её так же сильно, как и мой двойник, но на мою реплику с его стороны не последовало никакой реакции. Вместо того чтобы предложить мне руку, как любой воспитанный джентльмен – Эйдан собственнически привлёк меня к себе, направляясь со мной в обнимку прямиком к бледной ведьме, родительнице Прайсов.

«Как у такого красивого парня может быть такая отвратительная мать? Да она же запросто может играть в театре злодейку без грима!»

– Это очень кстати, что ты здесь – произнесёшь речь! – надменно заявила мне она вместо приветствия. – А мы все тебя с интересом послушаем. Ну, изреки что-нибудь горемычная вдовушка.

Однозначно это было испытание, которое, на их взгляд я должна была провалить, а они тогда вдоволь посмеются. Что ж господа, на поле совершенно другой игрок, аниматоров нанимают в агентстве рядом.

Эйдан в свою очередь никак не попытался этому воспрепятствовать, он лишь напрягся, играя желваками. Возможно, ему самому было любопытно послушать, что же я скажу в память о Натане, о его брате, о его сопернике, о покойнике, к которому он меня до сих пор так ревнует.

Среди приглашенных не было ни одного человека, искренне сострадавшего утрате, который знал бы Натана настоящего и скорбел бы о нём с глубокой печалью. Разве они поймут меня эти богатенькие сплетники?

– Жизнь Натаниэля оборвалась слишком рано и чудовищно трагично, – заговорила я, сжав проклятый микрофон. Глядя в толпу, краешком глаза я наблюдала за Эйданом. – Этот парень умел брать от жизни самое лучшее. Чудаковатый, взбалмошный, но невероятно обаятельный. Натан не любил пафосных речей, поэтому и я не буду омрачать его память пустой болтовней. Скажу только, что не жалею ни об одной минуте, проведённой с ним, и он это знает, где бы он сейчас ни был.

Эйдан хмурился. Где-то в глубине души его всё-таки задело, но комментировать мои слова он не стал, продолжая вести себя с видом «проехали».

В огромном банкетном зале играл оркестр классической музыки, общество пило дорогущее шампанское, тихо переговариваясь группками. Соболезнование выражали только отцу и мачехе, ко мне не решился подойти ни один из них, но я даже была рада этому, мне не нужна была их фальшь и заискивание. Честно сказать Натана такие поминки возмутили бы до безобразия.

Когда Эйдан, по-прежнему обнимая меня, подходил к кому-нибудь для любезной беседы – меня не замечали в упор, видимо, объявив моей персоне негласный бойкот. А мне было плевать, с наглой улыбкой я рассматривала этих людей, тем самым нервируя их ещё больше. Я училась у Прайсов, в каком-то смысле их общество привило мне высокомерную осанку, которую я принимала как меру защиты.

Но самое интересное, как всегда, всплывает в туалете. Я снова в этом убедилась, когда случайно подслушала разговор двух дам. Одна из них оказалась той Викторией Вебер, брошенной невестой, и говорила она резким злорадным тоном.

– То, что Эйдан отменил нашу помолвку – ещё ничего не значит! Мы просто её отложили, а встречаться будем, как и раньше. Он был моим ещё тогда, когда был женат на этой шлюхе. Естественно, ему пришлось всё переиграть, ведь на кону состояние Натана! Кто же знал, что эта сучка забеременеет! Возможно, он даже будет вынужден жениться на ней снова, чтобы обезопасить капиталы братца, а затем опять оставит эту неудачницу ни с чем. Ты слышала, как её окрестили газетчики?

– Ну-ну, мне тоже будет интересно послушать, – появилась я из своей кабинки, вызвав у них временный ступор неловкости. – Что же вы замолчали? Спасибо тебе Виктория за исчерпывающую информацию, теперь мне реально есть над чем задуматься. Ты оказала мне неоценимую услугу, – я даже улыбнулась. И так прошла через весь зал, незаметно кивнув телохранителю. Дрожь и дурнота обуяли мной, когда я уже села в машину.

– В аэропорт Гарри! Мы срочно летим в Лос-Анджелес, позвони и договорись о встрече с юристами Натана и его финансовым директором. Господи, пусть это будет неправдой! – взмолилась я вслух. – Только не так! Хотя, что я о нём на самом деле знаю?! Боже, ведь он на это способен! Как и я – всё ещё до сих пор умудряюсь наивно верить и запутываться в чувствах! Ведь Эйдан Прайс способен на это Гарри?

– Если можно поточнее Кира? – сдержанно произнес телохранитель, не выказывая никаких эмоций по поводу моего более чем странного поведения.

– Эйдан может хотеть жениться на мне, чтобы контролировать капитал Натана? Он разорвал помолвку, несмотря ни на что добивается меня, говорит, что любит, даже его мать подозрительно не изливала на меня сегодня свою желчь. А что, если дело просто в огромных цифрах, а не во мне?

– Мне сложно ответить на это Кира, вам судить об искренности мистера Эйдана. Но в этой жизни нельзя ничего исключать.

С момента гибели Маркуса в моей душе произошёл какой-то сдвиг, я перестала чётко распознавать эмоции. Часто простые человеческие порывы, такие как восторг или гнев вызывали во мне настоящую панику и дезориентацию. Позже моё психическое равновесие якобы вернулось на своё место, но я стала путаться, стала слишком подозрительной или наоборот рассеянной. Проявления любви, даже если я видела это со стороны – приводили меня в жуткое смятение, хотя со временем во мне самой снова зародилась потребность в этом чувстве. Эта потребность преследовала меня и в этом мире, но я уже боялась боли, которую могла принести с собой любовь. Поэтому я не решалась углубиться в себя и выяснить, что же я чувствовала к Натану, поэтому я так боялась, что любовь Эйдана окажется ложью. Поэтому мне так страшно стало теперь. Я боялась, что снова запуталась, перестав различать эмоции чужие и собственные.