Шрифт:
– Кажется, именно он занимался похоронами твоих родных. Хотя могу и ошибаться – я тогда была немного не в себе.
– Думаю, что он, у нас ближе него тут не было друзей.
Никак не могу отойти от ужаса. Как же так? Сам Метин – немолодой, почти папиного возраста. А Лана была лет на десять старше меня. И деткам четыре и шесть лет всего. Ну почему судьба так жестока и несправедлива?
– Какое странное совпадение, – задумчиво говорит Тамара. – Надо же: опять несчастный случай, и снова вся семья сразу.
Меня бьёт мелкая дрожь. Действительно, прослеживается зловещая закономерность. Но я не хочу в это верить. Потому что если их и правда убили, и опять всю семью, значит, мне грозит опасность!
– Тамара, мне страшно…
– Не трясись. Тут тебя никто искать не будет. А в город я тебя больше не отпущу, даже не проси.
Зимой в селе работы мало. В основном я помогаю дома по хозяйству: готовлю еду, кормлю живность. Снег то засыпает всё сугробами по окна, то тает, превращаясь в непроходимое болото. Постепенно привыкаю к сельской жизни, перестаю бояться домашней работы. Но неизменно грущу по родным. Разум знает, что их больше нет, но сердце никак не хочет с этим смириться. Я ведь не видела их мёртвыми, не простилась с ними, не поплакала на их могилах.
Роды начинаются неожиданно, задолго до срока. Дорога в райцентр к концу зимы становится почти непроходимой, автобуса нет вот уже целую неделю. В селе есть медсестра и даже повитуха, но недоношенной двойне наверняка понадобятся врачи и специальные условия, которые тут обеспечить невозможно.
Тамара мечется и с перепугу поднимает на уши полсела, фермер выводит из гаража трактор и сам лично везёт меня в районную больницу. Я никогда не ездила на такой технике! Трактор движется медленно, постоянно подбрасывая меня на ухабах и вынуждая выть от боли. И чем дольше он ползёт, тем сильнее я паникую, что не успею доехать и с детьми что-то случится.
Но фортуна на моей стороне, и после мучительных родов мои крохи появляются на свет: сын – первым, дочь – спустя двадцать минут. Детей тут же забирают в реанимацию. У Арслана вес хоть и маленький, но не критичный, он дышит сам, а Эдже подключают к специальной аппаратуре для недоношенных. Хвала Аллаху, тут есть всё необходимое для нас.
Домой мы с детьми попадаем после больницы для недоношенных, когда в саду зацветают фруктовые деревья. Двор, ставший мне родным, встречает нас нарциссами, жёлто-зелёным ковром чистяка, абрикосовым цветом и гудением пчёл.
В этот момент кажется, что самое трудное уже позади. Но в реальности жизнь оказывается далеко не такой радужной: выхаживать недоношенную двойню очень трудно, особенно в селе. Эдже постоянно болеет, развивается медленно: поздно садится и начинает ходить, плохо говорит. Жизнь вынуждает меня научиться делать уколы и освоить технику детского массажа. Мечтаю когда-нибудь выучиться на медсестру – хорошая, хлебная профессия. И почему я раньше о ней не задумалась?
Денег на детей уходит много. Тамара едва успевает возить в ломбард мои украшения. И однажды наступает момент, когда отдаю ей последнее, самое дорогое – колечко, которое мама подарила мне на шестнадцатилетие. Рыдаю над ним всю ночь. Больше у меня нет ничего материального в память о семье. От этого больно и страшно. Будто были люди – и нет их, остался лишь пепел и ранящие душу воспоминания.
Глава 7
Леонид
Инга продолжает выговаривать мне на повышенных тонах. Этот разговор злит всё сильнее. Почему я должен терпеть её бесконечные претензии и придирки? И ведь бывают же тихие спокойные жёны, без гонора и наездов, а меня, похоже, угораздило выбрать из всех самую склочную.
– Послушай, Лёня, мы сделаем так, как я сказала, других вариантов нет. Тебе нельзя ссориться с моим папой.
– Инга, это ты меня послушай! Не надо мне ставить ультиматумы. Я сыт ими по горло!
– А я сыта по горло твоей работой!
Звонит телефон. Номер незнакомый. Неужели проверяющие что-то накопали на заводе Волынского? Этого ещё не хватало! Праздники на носу, а налоговики людям жизни не дают…
– Ну давай, ответь! Это же наверняка по работе! Тебе же это куда важнее, чем я и наша семья!
– Инга, не перекручивай, – тру переносицу. День ещё не успел начаться, а я уже устал. – Моя работа важна мне точно так же, как тебе – твоя. В тысячный раз повторяю, что плясать под дудку твоего отца и перекраивать график своих командировок по его прихоти я не собираюсь!
Телефон всё надрывается. Какая глупая мелодия! Наверное, я был не в себе, когда поставил её на входящие.
– Да! – рявкаю в трубку, надеясь благодаря звонку прекратить пустой спор с женой.
– Здравствуйте! – на другом конце детский голос.
Какой-то ребёнок ошибся номером? Или балуется? Сбрасываю. Мне сейчас точно не до шутников.
– Что ж ты так быстро отключился? Или это любовница? – иронично выговаривает жена, и я уже жалею, что не поддержал разговор с хулиганом.
Разворачиваюсь и выхожу из комнаты, хлопнув дверью. Как же мне всё это надоело!