Лорка встала и принялась расхаживать по погруженной в полумрак хижине. Я увидел её силуэт на фоне дверного проема и услышал, как чиркает спичка. Вспышка озарила белое, похожее на маску лицо. Тень Лорки пролетела по комнате, будто наполняемый ураганным ветром парус. Лорка задула спичку, и в комнате стало ещё темнее, чем прежде.

– Можете вернуться со мной в Торонто, когда я закончу свои дела здесь, - сказал я висевшему в воздухе красному огоньку сигареты.
– А закончу я их в тот миг, когда отсюда уедет Норри. Почему бы вам не рассказать мне об этой мстительной стерве?

– Так вы подслушивали? Подонок. Я вас презираю.

– Мое предложение остается в силе. Меня ещё и не так обзывали, ведь я занимался делами о разводах. В сравнении с ними убийство - образчик высоконравственного деяния. В нем почему-то менее выражена личностная составляющая. Алин прикатила сюда неспроста. Она не только загорает и ныряет за ракушками. Если она замышляет преподнести Пэттену сюрприз, то чем больше людей будет знать об этом, тем меньше у неё шансов на успех. Я намерен поставить чайник. Выпьете со мной чайку?

Лица Лорки я видеть не мог, зато видел, что она задумчиво попыхивает сигаретой, и слышал вздохи. Я принес из спальни свечу и поставил её на сосновый столик. Поболтав чайник, я убедился, что воды в нем достаточно, запалил конфорку и отправился на поиски чашек и паке - тиков с чаем. На Лорку я не смотрел, приклеившись взглядом к кухонной стойке. Это была уловка, имевшая целью развязать Лорке язык. Если получится, я узнаю об Алин побольше, а не сработает - так чайник закипит ещё нескоро.

– Алин очень давно знает Норри. Гораздо дольше, чем я. Мы с ней никогда не встречались, но я наслышана об этой даме. Она жила с Норри лет пять. Но с тех пор минуло уже десять лет. Я с Норри почти три года, мы то расходимся, то опять ладим. Однажды мы расстались из-за того, что он решил принять в свое сердце едва ли не всю вселенную. Но я положила этому конец. Уехала в Вашингтон и стала гулять с Вэном.

– Что это за Вэн?
– С невинным видом спросил я.

– Вэн? Сенатор Гидеон Вэн Ренсилер Вудворд из Вермонта. Мы живем в его хижине. Он не приезжает сюда с тех пор, как потерял сына.

– Пэттен познакомился с сенатором в парке?

– Конечно. Сенатор, по сути дела, усыновил его. Норри - ровесник Гидеона младшего, но гораздо лучше знает лесную жизнь. Он научил Гидеона удить рыбу и ставить силки, вот почему сенатор так возлюбил Норри.

– И потом Пэттен последовал за Вудвордом в Вашингтон?

– Там все и началось. Норри увидел свой слепящий свет.

– А когда умер Гидеон?

– Он был мальчиком лет семнадцати-восемнадцати.

– Пэттен уехал в Вашингтон в том же возрасте. Любопытно.

– Сенатор превозносит Норри до небес, ведь это он помог Вэну оправиться после смерти сына. Неудивительно, что сенатор помогал ему, когда Норри начал проповедовать.

– Воистину. Расскажите мне об Энее Дюфоне.

– О ком? Сроду не слыхала.

– Он сейчас лежит в хантсвиллском морге. Тот индеец, которого убили.

– Да, верно, помню. Он приходил к Норри.

– И что-то ему отдал, попросив оказать услугу. Что это было и в чем заключалась услуга?

– Золотой самородок. То есть, он был похож на золотой. Эней пришел к Норри на прошлой неделе, когда лил дождь. В четверг, да? Индеец приплыл на каноэ примерно за час до темноты.

– Зачем он отдал Норри самородок?

– Чтобы Норри отослал его на анализ.

– И это действительно было золото?

– Спросите его сами. Я-то почем знаю? Норри передал слиток на хранение Оззи Протро, а он вернется только завтра.

Я переложил пакетик с чаем из одной чашки в другую и влил немного сгущеного молока из банки с облепленными сладкой массой дырками в крышке. Мы уселись за столик, посреди которого стояла свеча. У Лорки были очень синие глаза и чересчур сильно накрашенные волосы. При свете свечи они казались черными, но днем приобретали цвет старинной мебели, делаясь чуть-чуть темнее каштановых. Я поймал себя на том, что разглядываю Лорку, и отвернулся. В этот миг в комнате появился ещё один источник света. По проволочной сетке двери заплясало желтое пятно. Казалось, в гости пожаловала подвыпившая луна. Я услышал голос, очень напоминавший сценический шепот:

– Бенни, можно к тебе?

Это была Алин Барбур. Когда дверь со шлепком закрылась, я вдруг заметил, что стою на ногах. Не потому, что принял Алин за королеву-мать, просто существуют общие законы поведения мужчины, пребывающего наедине с женщиной и внезапно оказывающегося в обществе двух дам. И дело тут не в приличиях, все гораздо глубже.

– Ой, извини, я думала, ты... Ах, это вы! Ну, не милая ли картина? Вы что, получили увольнительную на ночь?

Лорка мигом поняла, кто пришел, хотя, возможно, и не сразу узнала Алин в лицо. Она увидела джинсы, свитер под горло, хлопчатобумажную куртку и свежую косметику и замерла, а потом при всеобщей неподвижности поднесла руку к лицу.