Когда они проезжали мимо парка, где развлекались горожане, Ева тоскливо вздохнула.

— Что тебя терзает? — Адам на секунду отвлёкся от дороги.

— Ты меня терзаешь Адам и вся эта безобразная ситуация. Хотелось бы выполоскать мысли и не думать, но приходится напрягаться и выкручиваться. А ещё я бы с большим удовольствием поводила хороводы, выпила пива, съела хот-дог и постреляла в тире, потому что мне гораздо комфортнее быть среди простых людей, потому что я сама такая. Светские тусовки такие фальшивые.

— Так что же тебе мешает? — Адам свернул к обочине.

— Ты с ума сошел? — Ева не знала возмущаться ей или смеяться. — Я на каблуках и в вечернем платье и ты в прикиде на миллион баксов. Мы не впишемся в их компанию. И как же твоя маскировка? Узнают, пойдут слухи, появятся фото. Жуть! — едко добавила она с сарказмом.

— Ладно, тогда я что-нибудь придумаю, когда ты приедешь к нам. Когда кстати ты собираешься, если вообще собираешься после всего?

— Во вторник и среду, ровно через неделю, как и обещала Нику, — понуро ответила девушка. Она уже знала о чём он спросит ещё.

— Хм, два дня подряд. … Ты ведь понимаешь, что мы заснём в одной постели?

— Это называется сексуальным домогательством Адам, ты же загоняешь меня в угол! Ты не понимаешь ни по-хорошему, ни по-плохому, тебя устраивает только по-твоему! Так нельзя, я живой человек, у меня есть чувства, и я уже вот-вот сорвусь. Сплю с тобой, чтобы тебя не злить, я вру и изменяю Эджею. Ты получил что хотел, удовлетворил своё эго, теперь ты должен оставить меня в покое на тех условиях, на которых мы сошлись. Ещё раз потащишь меня в постель — я пойду в полицию!

— Т-а-а-а-к, — Адам остановил машину. В этот момент у Евы зазвонил телефон, но он отключил его, выдрав у неё его из рук. — Постараюсь не выходить за рамки и обрисовать картину ещё раз со всех сторон, — явно сдерживаясь, проговорил он с расстановкой. — Ты невероятно сообразительная, упёртая, красивая, иногда впадающая в безрассудства и всякого рода чувства девушка. Я сложный, закрытый, властный, вызывающий ощущения холода и опасности человек. Однажды мы оказались рядом и пересеклись в таком редком для меня эмоциональном моменте. Ты состояла в глупом детском браке с Эриком и все дела, но не это важно. Заметь, я тебя тогда не принуждал. Уже тогда мы стали «вместе». Это подарило нам сына. Ты упорола дурость и попалась копам с коксом. В моём случае я испытывал и испытываю к тебе не только вожделение, ты в состоянии вызвать во мне спектр всех допустимых эмоций, если конечно захочешь и сможешь выдержать такого Адама Пирса. Тогда меня взбесила твоя безответственность, я просто тебя возненавидел. Мне казалось, что запретное предписание и лишение родительских прав — это достойное наказание для тебя за то, что выбрала названого брата, а не сына. Первым моим желанием когда ты вышла — было избавиться от тебя, чтобы не бередить себя и ребёнка. Но ты ведь упёртая, я знал, что ты бросила мне вызов. Я стал наблюдать за тобой. Узнавать тебя. Ведь фактически мы не знаем друг друга. А потом я понял, что ты готова нанести удар, который по сути навредит нам обоим. Я люблю сына Ева. Я люблю его настолько, что готов полностью изменить свою жизнь, переступить через свой внутренний барьер. Ведь секс это одно, а стать одним целым, жить одними проблемами с женщиной — это для меня совсем иное, пугающее даже меня, неудобное. Но я хочу, чтобы у моего сына была полная семья, оба родителя. Я не могу допустить, чтобы он вырос таким же травмированным как и я. Ты очень трепетно относишься к нашему мальчику, он дорог тебе, ты тоже готова жертвовать ради него. И я допустил возможность, что мы можем попробовать стать семьёй. Для начала хотя бы поиграть в неё. …Моя проблема называется — синдром Аспергера. Это психоневрологическое нарушение. Я могу обходиться без секса годами, если рядом нет сопоставимой со мной по каким-то там замороченным признакам женщины. Но когда таковая появляется, когда я вижу, слышу её — я хочу её, по сумасшедшему и постоянно. Ты моя потребность, ты мой источник удовольствия, мне сложно отказаться и не тащить, как ты говоришь, тебя в постель. Да, помимо нашего ребёнка, у тебя есть своя жизнь и отношения с другим мужчиной. Я даже пытаюсь это принять, хотя меня это дико злит. На мой взгляд — Нику ты нужнее, а Эджей мальчик, который давно вырос и как-нибудь без тебя справится. Потому что для меня нет ничего важнее сына, и я не понимаю почему это не важно для тебя. А когда я злюсь Ева … я способен делать жестокие вещи. Я уничтожаю. Но не физически, а скорее морально.

Нет, я не угрожаю — я предлагаю тебе приемлемую модель. Давай пересмотрим наше соглашение. Ты по-прежнему можешь видеться с друзьями, работать, жить с Эджеем. В эти дни я не буду появляться в твоей жизни. Но когда ты будешь навещать сына — мы будем как это называется «вместе», семьёй, заниматься любовью.

— С ума от всего этого можно сойти. … Ты снимаешь ограничения на мои визиты? — потрясенно выдавила Ева. — Я могу приезжать столько раз сколько захочу?

— Именно. Но уже на новых, только что оговорённых условиях. Вторник через два дня, вот и попробуем. Я ведь не так уж тебе противен. Тебя просто убивает сама ситуация. … Но если ты решить воевать со мной через суд — я восприму это как твою открытую угрозу нашему сыну, твоё желание лишить его семьи и разрушить мою жизнь. Вот тогда не обижайся. Твоё слово против моего. В твоём досье появятся слова — банда, наркотики, тюрьма. В моём … Продолжать?

— О, не стоит! — вспыхнула Ева. — Ты же безупречен, богатый меценат, незапятнанный кандидат в мэры…

— Ева я не хочу тебя настраивать против себя — я просто привёл тебе факты, то чем мне придётся воспользоваться, если ты вдруг начнёшь играть по другому сценарию.

Помолчав, он протянул ей руку. Поколебавшись, гладя на эту сильную мужскую ладонь, Ева всё-таки вложила в неё свою, и они пожали друг другу руки.

— Хорошо, — прошептала она. — Довольно странно после всего, что с нами случилось за последнее время, но поглядим, что из этой выйдет. Ты тоже видишь во мне двуличную приспосабливающуюся дрянь Адам?

— М-м-м-м, — Адам снова вырулил на дорогу. — Скорее ты малодушна по отношению к некоторым людям. Ты вышла за Эрика потому что страстно желала изменить свою жизнь, отделаться от наследия трейлерного городка, а с Эджеем ты потому что тебе жаль его, он такой харизматичный, привлекательный и несчастный. Но ты не дрянь, не зря же в этой стране боролись за свободу, а потом воздвигли этому выбору огромный памятник с факелом. Наши поступки отражают нашу внутреннюю свободу. Тебе не нравится делать людям больно, и ты не любишь, когда делают больно тебе.

— А кому это нравится?

Адам промолчал, многозначительно усмехнувшись.

Подъезжая к мэрии он снова заговорил:

— Когда ты смотришь на меня Ева, что ты видишь?

— Ты уже спрашивал неделю назад.

— Ничего не изменилось? Всё та же непреодолимая стена? — сощурился он.

— Нет, теперь у меня возникла другая ассоциация — шаткий мост над пропастью. Шаткий мост без перил. И мне страшно идти по этому мосту, потому что я жутко боюсь высоты, но тем не менее я иду, почти сойдя с ума от прилива адреналина.