Тео был тем, кто сумел наконец ответить:

— Да. Ваши две Жар-птицы какое-то время были вместе, мы могли бы быстро напасть на её след.

— Сделайте это, — я протянула Жар-птицу Полу. Хотя он колебался, но он начал действовать.

Мама заговорила:

— Твой двойник не может разрушить вселенные, не убив себя. Но может... заложить фундамент. Подготовка каждого мира к возможному сотрудничеству или к самоубийственным миссиям других.

Если бы версии моих родителей и Ватта Конли из Главного офиса были готовы уничтожить все измерения, чтобы вернуть Джози, им бы и в голову не пришло просить одного человека из их собственного мира тоже умереть. На мгновение это поразило меня с головокружительной силой: буквально триллионы жизней были поставлены на карту, и я была единственным человеком, способным спасти их. Но я держалась.

— Подождите. Разве разрушение вселенной не должно вернуть её домой? Это же то, что Главный офис думает, что произойдёт с осколками души Джози.

Папа кивнул. Он выглядел так, словно постарел на пять лет за один час.

— Возможно, это и случилось бы с идеальным путешественником, с тобой или Джози из Главного офиса, но не с другой версией тебя или с кем-то ещё, пытающимся уничтожить вселенную с помощью Жар-птицы. Это разрушение имеет последствия. Оно разрушает цепи. Как будто... вы освобождаете корабль от якоря, но единственный способ сделать это — взяться за этот якорь самостоятельно. Пока корабль плывет свободно, якорь тащит вас на дно океана. Идеальный путешественник смог бы преодолеть это с помощью Жар-птицы. Но с любым другим было бы покончено.

Как бы ни нервничали мои родители, я почувствовала себя немного увереннее. Возможно, это должно было смутить меня, тот факт, что я могла бы справиться с идеей смерти целой вселенной, если бы знала, что могу убежать. Но путешествие между измерениями и так сопряжено с немалой опасностью, любая защита заставляла меня чувствовать себя в большей безопасности. Поэтому я позволила родителям показать мне, как использовать Жар-птицу для стабилизации вселенной. Я отказывалась учиться уничтожать их, потому что никогда не собиралась этого делать. Пол оставался рядом, серьёзный и спокойный, по-прежнему не глядя мне в лицо.

Тео был первым, кто поднял вопрос, который я не рассматривала.

— Ты вообще сможешь следить за ней?

— Что ты имеешь ввиду? — спросила я.

— Если она не в своём измерении, то она уже занимает её версию в другом мире. Могут ли два человека прыгнуть в одного хозяина? — он пожал плечами. — Серьёзно, я понятия не имею.

Мама поморщилась.

— Я знала, что нужно было провести моделирование.

В этом не было ничего особенного. Либо я смогу это сделать, либо нет, а если смогу, то буду главной, потому что я идеальный путешественник, а не Ведьма. И тут мне в голову пришла ужасная мысль.

— Мы бы не срослись, правда?

Сразу, все четыре из них сказали:

— Нет, — папа услужливо добавил. — Разные резонансы, несмотря ни на что. Как масло и вода, дорогая.

Хорошо. Я могла представить злобу Ведьмы, покрывающую меня, как нефтяное пятно, вязкое и чёрное. Это лучше, чем носить его внутри себя.

— Ребята, помните, что я говорила вам о Кембриджской вселенной?

Это заняло у них минуту. Я не винила их. Историю моей последней погони по измерениям я рассказала в спешке, когда кровь ещё хлестала из руки Пола. Пол поморщился при упоминании этого места, потому что это был мир, где он повредил мне руку в автомобильной аварии, которая разлучила нас. Но самым важным аспектом Кембриджской вселенной было нечто совершенно иное.

— Наши коллеги работают над общением сквозь измерения, — сказала мама. — Ты сказала им связаться с нами. Что означает, что мы готовы вернуться к этому вопросу.

— Мы думали об этом с самого начала, — задумчиво произнёс папа, потирая подбородок, что означало, что он либо глубоко задумался, либо слушает Rubber Soul.

— Если бы вы могли дать им знать, что должно произойти, и присмотреть за Триадой, это дало бы им шанс, — я посмотрела на свою порванную, окровавленную одежду и, как ни странно, почувствовала, что должна переодеться перед уходом. Когда я вернусь домой после всего этого и моё тело снова станет видимым, высохнет ли кровь? Или она будет всё ещё влажная на моей коже, доказательством того, как мои руки ранили Пола?

Она могла бы вцепиться ему в горло. Что бы я сделала, если бы мне пришлось смотреть, как я его убиваю?

Пол прервал мои раздумья, сказав:

— Ты готова?

— Нет. Но это не имеет значения, — я протянула руку, он такой высокий, такой мускулистый, Микеланджело в мире Модильяни. И всё же я могла обхватить его лицо руками. — Следуй за мной. Мне понадобится любая помощь.

Он колебался от страха, но не за себя.

— Тео может пойти, или София и Генри наконец-то смогут использовать Жар-птицу для себя...

Я прошептала:

— Мне нужен ты.

Пол мне не поверил. Пока не мог. Но он кивнул и этого было достаточно.

Поэтому я попятилась, села на дальний стул в углу, нажала кнопку управления Жар-птицей, чтобы прыгнуть вслед за Ведьмой.

... вот почему я сейчас висела примерно в четырёхстах футах над Темзой.

— Маргарита! — кричит Пол. Я оглядываюсь и вижу, как он выскальзывает из окна, несмотря на крики ужаса от людей поблизости. Тётя Сюзанна наклоняется вперёд, слёзы стекают по её щекам. Пол кричит: