Банкетный комплекс, надо же! Площадка «люкс» – ведьмы решили разориться? Хорошо хоть на Цветном, тащиться недолго. Савила намекала на загородный клуб, и Лент очень надеялся, что в шутку. Так и оказалось: она быстро призналась, что обожает наблюдать за сменой цветов на его удлиняющемся лице.

Накануне, по юбилейной традиции, замело. «Мазду» откапывать не стали, вызвали группу подкрепления. С утра звонил отец, поздравлял, даже желал чего-то приятного, обещал содействие и надеялся на скорую встречу. Вот это содействие Лент и решил востребовать наперёд – пусть синие для начала откопают заезд к ним во двор и отвезут их с Алевтиной на банкет.

Синие копали давно, иногда позванивали, чтобы рассказать, что проход уже раскопали, а проезд – ещё нет, прощупывая, не согласится ли юбиляр пройтись по двору ножками до ожидающего за аркой авто. Юбиляр отвечал: «Посмотрим», они вздыхали и продолжали копать.

А он принимал звонки. Из клиентов звонили только те, кому он захотел перед отъездом оставить свой новый номер. Поскольку старая симка погибла в Париже, он решил похоронить вместе с нею целый пласт своего прошлого. Он знал, что «прошлое» тоже пыталось поздравить, но натыкалось на сообщение «абонент отключён» и перезванивало Любочке. Бедняжка наверняка не имела ни секунды на собственные сборы, отвечая на удивлённые, а иногда и взволнованные звонки: уж ни случилось ли чего с юбиляром?

В итоге Алевтина была готова первой. Архивная комната, опустев, обнаружила не только блистательный паркет, но и несколько настенных зеркал в нишах. Кормилица провела в этой комнате больше часа, прихорашиваясь и убеждаясь в совершенстве каждой линии. Когда она открыла дверь, Лент её не узнал. Белый тяжёлый атлас с отливом в серебро, обтекал что-то стройное и прекрасное, украшенное пелериной и огромным количеством пуговок. Судя по малюсенькой шапчонке с меховой оторочкой, а так же по муфте такого же белоснежного оттенка в синеву, наряд являл собой верхнюю одежду. В шагу он кокетливо приоткрывался, выпуская на обозрение шёлк белоснежного платья. Оказывается, белое на белом тоже может быть цветным! Оттого ли, что контрастировали тяжесть и лёгкость тканей, или потому, что меховой оклад оттенял текстиль, Алевтина бликовала, как гранёный алмаз.

Волосы она убрала жемчужной заколкой, предварительно спрятав седину; на руки натянула короткие перчатки с перламутром и… что-то сделала с лицом. Ну, Алевтина!

– Да ты красавица!

Красавицей она не была. В её лице мелькало что-то простецкое, слишком широкие скулы, слишком подчинённый взгляд... Но с тем материалом, которым её наделила природа, Алевтина сделала невозможное. Сколько же ей лет? Праздновать свой день рождения она отказывалась, даже упоминать о таком событии не разрешала, но, если учесть, что отец Лента был для неё Петенькой, то ей должно быть в районе двухсот, не меньше. Ведьмы редко доживают до таких лет. Не потому что не могут, это как раз пожалуйста, а потому что работа вредная – своей смертью умирают редко.

Глядя на точёную фигурку и лёгкую походку кормилицы, Лент невольно задумался: каким станет он к двумстам? Хотя уж он-то точно вряд ли доживёт.

Алевтина окинула его настороженным взглядом.

– Так и пойдёшь?

Контраст получился разительным, но менять своего решения Лент не собирался. Гладко выбритый, молодой, синеглазый, с зачёсанными в хвост волосами, он избрал своим вечерним туалетом чёрную водолазку, такую же, как «доставал» на свой прошлый юбилей. Анна говорила, что такой стиль ему идёт, делает его элегантнее. Видела бы она его сейчас. Сердце защемило.

Довершали образ чёрные брюки и чёрные туфли. Из украшений – серьга. Серебряная вещица, чернённая, заговорённая «от сглаза», подаренная на рождение бабушкой. Эта маленькая реликвия была найдена ими с Алевтиной в процессе генерального шмона перед отправкой вещей за рубеж. Украшений Лент не носил в принципе – достаточно уставал от оберегов и амулетов, но Алевтина сказала, что надеть эту серьгу на столетие будет очень символично. Он согласился и начал свой сотый день рождения (если не считать поздравлений) с секундной экзекуции – прокалывания левого уха.

Оглядев себя в зеркале пустого архива, он подумал, что нет, не похож. Ему хотелось поймать ту волну, на которой они выходили из дому пятьдесят лет тому назад. Она – со своим безумным начёсом. Он – в непривычной ему водолазке, выпячивающей мышцы. Сейчас всё было иначе. Мышцы не нарастали, хоть ты тресни, а рядом стояла не вызывающая Джина Лоллобриджида, а миниатюрная снежная королева. Они получились неплохой чёрно-белой парой – трефовый туз и пиковая дама. Если перевести на профессиональный жаргон Алевтины, то скандал в казённом доме. М-да… Хорошенькое начало.

Телефон снова зазвонил. Лент выдал задорное «Алло», не глядя на номер, и приготовился благодарить за поздравления. Но в трубке молчали. Международный звонок? Такое сегодня было. Нужно немного подождать, должно щёлкнуть. Жалко, что Пыжа уже увезли, поставить бы его на эту работу. Лент повторил несколько раз с совершенно идентичной интонацией это самое «алло», а потом обернулся к Алевтине и добавил почему-то по-французски: «Что за бордель?». С чего вдруг ему пришла на ум эта вульгарная фраза, он и сам не понял, но телекоммуникации в двадцать первом веке могли быть и порасторопнее, это факт, бордель они в своем ведомстве развели знатный.