Марджи благодарно забормотала:

– Что ж, я ни разу не видела такой сильной линии жизни, милая. Вот она оборвалась прямо у основания, затем снова вскоре после этого, но каждый раз она снова продолжалась. Тебя ожидает еще одно событие, которое попытается отнять у тебя жизнь, но она слишком сильна, чтобы ее остановить.

Грейс закусила губу. Может быть, Марджи – непрофессионал? Она всегда чувствовала, что ее жизненная хватка в лучшем случае очень слаба.

– Теперь линия ума. Она отчетливая и глубокая, так что ты абсолютный мыслитель. А вот линия сердца… С губ Марджи сорвался тихий вздох.

– Что с ней? – настаивала Грейс. Марджи нежно закрыла ее ладонь.

– Она сломана.

Грейс отдернула руку, прижала ее к груди и кивнула. Возможно, Марджи в конце концов знала, о чем говорит.

– Совершенно не обязательно все должно остаться именно в таком положении, – успокаивала Марджи, слова ее звучали тихо и сипло. – Линии на руке не лгут, но они могут измениться, как и мы сами.

Грейс горько улыбнулась. Разве не говорят, что судьбу не проведешь?

– А как насчет Тревиса? – Она перевела разговор. Но не потому, что слова Марджи раскрыли то, чего она не знала. – О чем гласит его рука?

Марджи потянулась и взяла руку Тревиса. Сделав это, она от удивления широко раскрыла глаза и заворковала:

– Милый, я никогда не трогала такую мягкую руку. Как у младенца. Ты должен рассказать мне, как ты этого добиваешься.

Тревис тихо рассмеялся:

– Это секрет.

Грейс кивнула: так оно и есть.

Марджи подняла голову и, внимательно поглядев на него, перевернула руку ладонью вверх. Она оторвалась от ладони, в ее больших карих глаза выражалось потрясение.

– На твоей ладони нет никаких линий. Ни одной. Я никогда не видела ничего подобного.

Тревис убрал руку.

– Это огонь.

Марджи подняла руку к подбородку, но по лицу было видно, что она не убеждена. Грейс откашлялась.

– Думаю… Думаю, нам нужно идти. Мы не хотим, чтобы у вас были неприятности, если сюда за нами вдруг нагрянет полиция.

Теперь, взмахнув руками, засмеялась Марджи:

– Пожалуйста, милая. Я знаю, как вести дела с полицейскими. Я развлекаю мальчиков, дружу с девочками. – Она широко расправила руки и обхватила себя. – Знать Марджи – значит любить ее, разве нет?

Грейс только рассмеялась, выразив согласие. Марджи поманила их длинным пальцем:

– Сюда, вы оба. Идите за Марджи. Можете воспользоваться задней дверью, чтобы убедиться, что ничьи любопытные глаза не увидят, как вы уходите.

Она отодвинула расшитые бисером шторы, и они последовали за ней. За завесой располагалось помещение, заставленное еще больше, чем торговый зал. Провисшие полки заполняли запыленные пучки полыни, латунные подсвечники, отполированные кусочки гематита, лакированные ларчики, упаковки фимиама и сосуды, набитые сотнями различных трав. Грейс не отказалась бы остановиться и изучить некоторые из трав, понюхать их, попробовать на вкус, испытать Паутиной жизни, чтобы посмотреть, как они соотносятся с образцами, с которыми она работала на Зее. Однако Тревис схватил ее за руку и потянул вперед.

Марджи чуть приоткрыла дверь и заглянула в щелку, после чего распахнула пошире. За ней расположилась аллея, замусоренная пустыми коробками и поломанными ящиками.

– Что ж, я знаю, что вам обоим предстоят важные дела, – произнесла Марджи. – Нет, не нужно объяснять. Я вижу это по вашим глазам. Но возвращайтесь к Марджи, если сможете. Ты – особенная женщина, принцесса. У тебя такие колдовские зеленые глаза.

Она пожала руку Грейс. Грейс вернула рукопожатие.

– А ты… – Марджи провела рукой по голове Тревиса. – Ты очень привлекателен для лысого белого парня.

Тревис лишь улыбнулся.

– Берегите себя, вы оба.

Грейс и Тревис кивнули. Иногда слов не хватает. Затем они шагнули на аллею. За ними со щелчком закрылась дверь. Тревис вздохнул:

– Я так привык бежать от людей, которые хотят использовать нас в своих интересах, что иногда забываю, что есть люди, готовые помочь, ничего не требуя взамен. – Он сунул руки в карманы. – Мы обязаны ей.

– Ты хочешь сказать, ему.

Тревис нахмурился, и Грейс рассмеялась. Возможно, новый Тревис все еще остался немного невежественным.

– Марджи – мужчина, по крайней мере генетически. Думаю, во всем остальном она – женщина. Разве что ни одна известная мне женщина не смогла бы сдвинуть этот гарнитур.

Тревис уставился перед собой. Грейс хотела бы узнать, о чем он думает. Не успела она заговорить, как он пожал плечами и улыбнулся:

– Что ж, какой смысл жить, если не можешь выбирать, кем тебе быть?

Из его уст это прозвучало хорошо. Но временами Грейс понимала, что выбирать не приходится, жизнь сама решает за тебя. Она заметила ее – тень, которая всегда следовала на шаг позади нее.